О былом. Георгий Северцев-Полилов

забываться московскими людьми. Следы ее, в виде разрушенных храмов, стен, зданий, постепенно исчезали; все поправлялось, вновь строилось, прибиралось. Москвичи, точно муравьи из разоренного муравейника, снова начали его созидать, трудолюбиво тащили они в свои жилища все необходимое для постройки или поправки.

      Закрывшиеся лавки снова открылись, зашумел торговый люд, оживился самый торг; старая московская жизнь опять входила в свое прежнее русло.

      Забегали по торговым людям дьяки государевой Мастерской палаты за разным товаром, нужным для государевой потребы.

      Стоял август 1624 года.

      К «япанешного ряду торговому человеку» Макару Иванову зашел дьяк Ждан Шипов, тощий, высокого роста, пожилой человек, с редкою рыжеватою бородою, в которой уже пробивалась заметная седина. Еще не входя в лавку, он сдвинул свою лисью шапку на затылок и задумчиво потер вспотевший лоб. Затем, по-видимому, что-то припомнив, быстро перешагнул порог и громким голосом обратился к хозяину, дремавшему за прилавком:

      – Макарка!

      Торговец вздрогнул, протер глаза и, узнав дьяка, засуетился.

      – С каким приказом, милостивец, пожаловать ко мне соизволил?

      – Наперво дело, – важно пробасил дьяк, опускаясь на скамью, – покажи ты мне, Макарка, «отлас турецкий двойной червчатый»…

      Торговец быстро раскинул перед покупателем штуку атласа по прилавку. Ждан внимательно посмотрел его на свет, пощупал доброту и, видимо неудовлетворенный, пробурчал:

      – Как будто не того. Жидковат больно. Покажи другой!

      Продавец также быстро сменил атлас на другую штуку.

      Шипов опять повторил свой прием осмотра.

      – Этот никак получше будет, только вот зачем травка ина по нем пущена?

      – Доброта у этого выше будет, для отметы и заткан иначе…

      – Ин будет по-твоему. Сколь бесчестья за него полагаешь?

      – Из ста рублей уступать не могу; твоей милости, знаешь сам, халтуру платить еще надобно!

      Дьяк опасливо огляделся кругом.

      – Кое слово зря говоришь! – промолвил он недовольно. – Неравно кто услышит! и мне больше не дьячить в Мастерской палате, да и у тебя на царев обиход брать не станут. А теперь товару всякого много потребуется! – хитро подмигнув, пробасил Ждан.

      Макар с любопытством взглянул на покупателя.

      – Государева радость скоро предвидится… – не мог удержаться Шипов, чтобы не передать новости торговцу.

      – Ой ли, слава Творцу небесному, – радостно воскликнул Макар, – что великий государь наш венец восприять соизволяет! А скоро?

      Дьяк усмехнулся и начал пересчитывать по пальцам.

      – Ныне, августа двадцатый день, там вруце – лето, нов год наступит, сентемврия во второй половине царскую свадьбу пировать будем.

      – Кого ж просватать за себя государь батюшка соизволил? – вкрадчиво спросил снова торговый гость.

      – Да Марию Володимировну, дочь князя Долгорукова, Володимира Тимофеевича…

      – Дай ему Господь счастия да мирного супружеского сожития! – сняв шапку и перекрестившись сказал