О былом. Георгий Северцев-Полилов

холоп твоей милости, Костька Михалков.

      – Что надо? – последовал снова вопрос царя.

      – Великий государь святейший патриарх, Филарет Никитич, родитель твой, желает видеть твою царскую милость, великий государь. Позволишь принять его?

      Вместо ответа, засов двери заскрипел, дверь широко распахнулась и молодой царь показался на пороге, спеша навстречу своему родителю.

      Отец с сыном прошли в опочивальню последнего и беседа их продолжалась далеко за полночь. Выходя, по окончании ее, от царственного сына, престарелый патриарх, благословляя его, обнял за голову и прошептал:

      – Мужайся, сын мой, каждому из нас в жизни назначено испытание! Блаженны те, которые перенесут его без ропота. Господь наградит таковых.

      – Тяжело терпеть, родитель… – тихо ответил царь.

      – Знаю, верю тебе, сын мой, – наклоняя свою седую, как лунь голову, сказал патриарх, – но так суждено уж Господом Богом. Не ропщи, неси крест свой, ты исполнил волю твоей престарелой родительницы!

      Отец с сыном расстались, и царь снова остался один в опочивальне.

      Долго не мог он уснуть, сон бежал от его глаз и только под утро забылся Михаил Федорович на короткое время с тем, чтобы с первым ударом к утрени снова встать и идти к церковной службе.

      Несмотря на все старания царя забыться, Хлопова, как живая, стояла перед ним, еще более усиливая отвращение к его теперешней невесте.

IV

      Брак царя Михаила Федоровича на нелюбимой им девушке совершился: Мария Владимировна Долгорукая стала царицею.

      Венчание справлено было пышно и торжественно, но все чувствовали какую-то неловкость, веселия не было на «царской радости».

      Даже Нефед, сын знаменитого Кузьмы Минина, несший фонарь над государевой свечою, тихо заметил своему товарищу Дмитрию Балкову-Васюкову.

      – Не видал я допреж нонешнего дня как царей венчают, а сегодня вижу и не верю – свадьба ли это; точно похороны какие.

      Дмитрий недовольно оборвал его.

      – Глупости ты, брат, Нефед, толкуешь!

      Впереди высоконовобрачных шли стряпчие и стольники и стлали перед ним атлас червчатый.

      Государь пожаловал весь этот атлас тем же стольникам и стряпчим.

      Вверху, в государевых хоромах, царя с царицею встретил патриарх Филарет и благословил их образом Живоначальной Троицы, а государя, своего сына, благословил он, кроме того, особо, крестом, унизанным по бархатной черной сорочке крупным жемчугом.

      Здесь отец с сыном снова горячо обнялись.

      Великая инокиня Марфа Ивановна благословила своего царственного сына перед венцом.

      – Мужайся, – шепнул старец сыну, благословляя его крестом.

      Государь молча склонил перед ним голову.

      На третий день после государевой радости, в середу у государя обедал отец его патриарх Филарет Никитич и после стола царь отдарил своего родителя.

      «А речь говорил и дары являл дьяк Ждан Шипов».

      Он закончил ее следующими словами:

      – По