Двенадцать сторон света. Александр Евсюков

и надумал.

      Звал собутыльников, а сам выкладывал находку на видное место, намекал им, чтоб забрали. А они – ни в какую, заложат свою норму за воротник, погрозятся друг дружке рыла начистить и не лезут никуда. Ничем не интересуются, как амёбы. Ну и суммы такой боятся – куда с ней тут денешься? Три раза пробовал, да только водку на них извёл.

      Совсем было затосковал, зачах, как Кащей над златом, но тут, на счастье, объявился брат мой, экономист Серёжа. Я сразу понял, что дела у него не пошли. Вскользь упомянул в разговоре про злосчастный свёрток, но где лежит не уточнял, хотел утром ему предложить, чтобы забрал. Но только поутру братца уже след простыл. Вот кому ни на что намекать не пришлось – сразу ото всех шальных денег меня избавил. По новой раскрутил свой бизнес и долго сюда носа не казал. Доходили только слухи про его рестораны с доставкой еды по областному городу, сдачу недвижимости в субаренду и даже про собственную галерею живописи. Короче, в разных сферах пошли его дела. Не знаю – стыдно ему было или правда некогда. Но с этого-то свёртка его бизнес и пошёл в гору.

      Зато когда это богатство пропало, не поверишь, какое я испытал облегчение! Такое, что до самой зимы дверь входную не запирал…

      Постепенно вышла из меня вся та глупая уверенность в своём исключительном таланте, в том, что я непременно вознесусь и всё обязательно получится. Покрутил фильмы киномехаником, пока наш кинотеатр окончательно не прикрыли, покружился репетитором по детям очень средних способностей, пока однажды меня не пристроили сотрудником в музей. Жил я рядом с родителями, но вместо радости стал их вечной скорбью. Однажды они вместе накопили денег со своих пенсий и подарили мне дорогостоящую и, как им казалось, модную дублёнку. Это выглядело жестом отчаяния. Я, смущаясь, благодарил их за эту непомерно дорогую вещь, которая на мне выглядела как седло на корове. Вскоре я её изгваздал, а потом передарил корешу с недостаточно высокими устремлениями, как тот носатый пацан из перестроечного фильма.

      Время от времени, когда всё надоедало, я выходил на мостки, закидывал удочку и ждал. Обычно клевала мелкота – радость соседским кошкам. Но однажды неторопливым силуэтом другой жизни поднялась из глубины и, покачивая широкими плавниками, проплыла мимо неизвестная мне огромная рыба.

      Мы с братом дважды встречались. Оба раза на похоронах. Отец, а следом и мать умерли, так и не дождавшись от меня ничего путного.

      – А как у тебя? Всё путём?

      – Не жалуюсь. Гийом, я покажу тебе фото. Ты любишь фотографии?

      – Честно? Не особо. Вредное изобретение. До них были только мы, художники. Шахматисты, знаешь ли, недолюбливают шашистов, а я вот – фотографов.

      Ты нажала куда-то в свой смартфон и показала мне:

      – Это двое моих детей.

      Я уставился в экран, с трудом фокусируя взгляд.

      – Очень красивые, особенно девочка. И пацан хороший. Она-то точно в тебя, а сынишка…

      Ты убрала смартфон в сумку.

      – В мужа. Он умер от