Двенадцать сторон света. Александр Евсюков

стал оторопело выводить их на салфетке.

      – Позвони и скажи, что решил.

      На прощание ты наклонилась и поцеловала меня. Страстно, по-настоящему, как в последний раз. Когда я снова спросил свой счёт, оказалось, что ты его уже оплатила.

      Не знаю, чего ты на самом деле хотела, но меня ты спасла. Посмотрел на себя – и как будто пузырь лопнул. Я прибирался в хате поздней ночью до первой робкой полоски света на востоке. Вычищал, перетаскивал и отдраивал, громыхая и спотыкаясь. Очень боялся, что если сейчас собьюсь, если только прилягу на диванчик, то это всё меня уже не отпустит. К утру комната была готова, осталось только уткнуться лбом в чистое прохладное стекло и смотреть, как солнце заливает степь. И не желать опохмелиться, а впитывать, умещать в душе всю эту красоту.

      Я поснимал со стен мазню последних лет и сложил всё в сарае. Пришлось занять на холст и новые краски. Ещё через сутки отпросился с работы и три дня ездил к озеру. Выбрал самое тихое незамутнённое место и несколько раз заходил отмываться от себя прежнего. А затем очертя голову бросился в работу. Руки поначалу заметно тряслись. Особенно я боялся за мою правую – она подводила меня раз за разом. Как же было страшно, что никогда уже она не станет твёрдой и уверенной! Но она всё-таки стала.

      Всем, кто спрашивал, я уверенно сочинял, что закодировался. Однако прежние кореша не сразу в это поверили и нарочно захаживали выпить у меня во дворе. Проверяли. Ну, а я им с огорода закусь вынесу, порадуюсь даже за них, а сам ни-ни. Пусть скажут, что я тряпка. Но нет – это раньше я был тряпкой.

      Осенью у меня купили этюд и заказали большую картину. Предложили сделать выставку в области, а затем ещё одну. Недавно заезжал брат, как следует пригляделся и забрал несколько пейзажей в свою галерею. А вот эта картина, знаю, капнет в вечность…

      Но как я хочу тебя услышать! И как ненавижу за то, что не могу ничего тебе сказать. Как так можно? Тварь! Что ты такое надиктовала вместо своего номера? Я нашёл, тут же выставил и потом не раз сбивал с комода твою старую фотографию. Думаешь, побоюсь сказать? Нет. Я хочу, чтобы мы были вместе хотя бы час. Неужели я что-то неправильно записал тогда? Но я же слышу каждую цифру твоим голосом, слышу, как ты мне её диктуешь. А вдруг всё равно что-то перепутал?.. Пробовал подбирать, и мне десятки раз сообщали, что я ошибся, ошибся, ошибся, и я должен был извиняться перед недовольными голосами из Ростова и Челябинска, из Питера и Салехарда, из Перми и Ангарска. Если бы только ты сказала, что терпеть не можешь мой козлетон, что будешь рада придушить меня своими руками! Как я буду благодарен даже за это! И ещё за то, что теперь не всё моё прошлое надо стереть или вынести на помойку. Сейчас я, насквозь трезвый, рыдаю, и мне совсем не стыдно за это.

      Вот, снова пробую дозвониться до тебя. И снова убеждаюсь: «Абонент не зарегистрирован в сети».

      Пока это всё. До свидания, дорогая моя Аня. Но если бы ты, живая и горячая, была рядом и вдруг проснулась среди ночи в этой комнате и зачем-то вгляделась бы в темноту, ты бы вряд ли когда-нибудь увидела то, что я вытворяю сейчас. Как, замахнувшись на беззащитную фотографию сжатым кулаком, медленно разжимаю