Шабаш по случаю бродячей луны. Мира Оз

тоном:

      – Выйди, пожалуйста.

      – Ты серьёзно? – воскликнул я, опешив от её слов.

      – Какой эмоциональный юноша! – насмешливо пробурчала Танна, и живот её резво затрясся под одеялом:

      – Пожалуйста, – спокойно проговорила Ида, снова взглянув на меня.

            Я вышел. Толпа по-прежнему стояла у дома.

      – Чего вам всем здесь надо? – спросила престарелая одноногая женщина. – Мы в ваш город не шастаем. Приезжаете сюда посмеяться над нами. Мы ж для вас не люди совсем. Рожей, видимо, не вышли, чтоб людьми называться!

            Другие начали ей поддакивать.

      – Смотри, глаза в землю опустил. Стыдно видать, – сказала другая.

      – Какой стыд? Нет у них стыда! – крикнул какой-то мужчина.

            Я не знал, что ответить. Я только и думал: поскорее бы Ида решила свои дела, и мы ушли из этой деревни.

            Поодаль от толпы стоял молодой парень с неестественно вытянутой головой, на которой виднелись редкие волоски, и внимательно на меня смотрел, но без той злобы во взгляде, которая была у других.

      – Ладно, пойдёмте по домам. Танне не до нас. Она предпочитает с чужими разговаривать. – сказала одноногая и, взявшись за костыли, направилась в сторону дороги. Все последовали за ней. Только парень с вытянутой головой остался на своём месте. Когда все немного отдалились, он подошёл ко мне.

      – Из Генрота ты, значит, – сказал он, улыбнувшись кривой улыбкой. Но улыбка эта была мягкая, она как бы говорила: «Я на твоей стороне».

      – Да, из Генрота, – ответил я.

      – Хороший город, я там учился в академии Антти. Знаешь такую?

      – Да, конечно. – оживился я. – Там учится мой школьный друг, на архитектора.

      – Я тоже там учился. Три года. А потом сюда вернулся.

      – А зачем ты сюда вернулся?

      – Чтобы жениться. Семью хочу, а в городе на меня девушки только с сожалением смотрят. Тут я нашёл жену под стать себе.

            Ты не обижайся на них. – сказал он и кивнул в сторону отдаляющейся от нас толпы. – Их можно понять. Они всем чужим не рады. В городе вашем меня не обижали. Но когда жители Генрота приезжают сюда – они точно звереют. Проезжают по улицам с громким хохотом, детей наших пугают, показывая на них пальцем. Говорят, своим красивым краснощёким детям, мол, смотрите, какие уродцы. Некоторые не против ещё плюнуть нам вслед. Когда в нашей жизни внешность перестанет быть тем, чего можно стыдиться? Доживём ли мы до тех времён? Пожалуй, важность внешности – это самое главное несовершенство мира.

      – А почему вы все здесь такие? – спросил я и тут же замолк, осознав, что это было лишним.

      – Какие такие? Страшные? – спрашивал он так, будто пытался поймать меня на чём-то непозволительном.

            Я молчал, не зная, куда деть свои глаза от стыда.

      – Да ладно, не бойся, так и скажи. Меня это уже давно не обижает. Присядь, расскажу, почему красота забыла дорогу в нашу деревню, – дружеским тоном произнёс юноша и усадил меня