Шабаш по случаю бродячей луны. Мира Оз

даже больше.

      – Что за колодец? Может, расскажешь?

      – А это тебе знать незачем. Это ведьминские секреты.

      – Аааа, ну ясно. Куда ж мне до них! – язвительно ответил я.

      – Нужно успеть дойти до деревни Рата до окончания ярмарки, чтобы было на чём уехать. Давай поспешим.

      – Ты знаешь, что смерть ведьм мучительна? – спросил я Иду.

      – Это тебе тот парень рассказал? – спросила она.

      – Да, твой воздыхатель. Так что? Знаешь или нет?

      – Я узнала это, когда уже было поздно. Меня ещё в детстве мама ведьмою сделала. У меня и выбора не было.

      – А если бы был выбор?

      – Тогда я бы на это не пошла. Но теперь уже ничего не изменить.

      – И тебе не страшно?

      – А что изменит мой страх? Умирать всё равно рано или поздно придётся.

            Из Раты в Генрот мы направились уже поздним вечером. Последняя, длинная узкая повозка без крыши, забрала нас и двух престарелых мужчин-друзей. На половине пути мы увидели за нашими спинами зелёный свет, которой поднимался густой дымкой с земли на небо.

      – Танна умерла, – сказал один из мужчин, указывая своему другу на небо.

      – Эх, хорошая была женщина. – ответил тот. – Отмучилась наконец.

            Они сняли свои шляпы и продолжили смотрели на свет, провожая Танну в последний путь.

            И впервые я радовался чьей-то смерти. Это слово «отмучилась» как-то тепло отозвалось в моём сердце.

      Глава 3. Покойся с миром

      – Господи, сделай так, чтоб там, на небе, она жила в счастье и спокойствии, – говорила какая-то женщина, кланяясь гробу, и вытирала слёзы платком.

            Гроб стоял на табуретках посередине небольшой комнаты, в которой толпился народ: каждый ждал очереди, чтобы подойти и попрощаться с умершей. Здесь было холодно, хотя на улице светило тёплое утреннее солнце. Окна дома выходили на запад, к тому же, были закрыты высокими кустами калины.

            В комнате пахло свечами и ржаным квасом, который обычно готовили на похороны. Я стоял в проходе с матерью. Женщины почти все были заплаканными, мужчины – понурыми, немногословными и стояли поодаль друг от друга, точно боялись сойтись и разговориться. Женщины – наоборот, собирались группами и рассказывали друг другу, какой хорошей была покойница и как несправедливо обошлась с ней жизнь.

            В углу комнаты, на стуле, сидел Нэт. Он смотрел на гроб красными глазами. Взгляд его был таким пустым, будто из него вытащили всю душу. Впервые я видел его в таком состоянии. Смерть жены сделала его совершенно другим человеком. Никто уже не узнавал в нём того старого Нэта-весельчака.

            Рядом с ним на высоком табурете сидела пятилетняя Ярика, качая на руках свою тряпичную куклу. Изредка она поднимала глаза на гостей и как-то вопросительно на них глядела, не понимая, почему они плачут.

      – Бреттушка, милая, на кого ты детишек своих оставила? – как-то искусственно завывала Тири. Голову её неизменно покрывал