Последняя сказительница. Донна Барба Игера

отвечает она и поправляет: – Только «н» мягкое: Пенья, как «лазанья».

      Он улыбается.

      – Извините, Пенья.

      Он что-то нажимает на планшете, и тот гудит.

      Потом поворачивается к папе.

      – И доктор Пенья?

      Папа кивает.

      «Очкарик» нажимает кнопку на голотаке и говорит в микрофон:

      – Пенья: двое взрослых и двое детей. Рад познакомиться. Я Бен, дежурный. На корабле я присматриваю за детьми.

      И знаком приглашает следовать за ним на корабль.

      – Извините за спешку, но у нас мало времени.

      Он нервно оглядывается на ворота в парк. Я тоже оглядываюсь, но не вижу ничего, кроме леса, из которого мы только что вышли.

      Другие дежурные уже исчезают в зияющей дыре входа с остальными пассажирами.

      – Пошли, – говорит будто самой себе мама, но намекает, что проведёт меня в корабль.

      Вход окружает фиолетовая полоска света, совсем как на рекламе корпорации «Плеяды», но за ней темно, только виднеется слабое синее мерцание.

      Другие логотипы компании, указывающие на то, что корабль создан как роскошный лайнер, стёрты. Я вожу глазами из стороны в сторону, чтобы получить более подробную картину, как советовал врач. При освещении у меня нет проблем со зрением, но в сумерках я почти всегда хожу на ощупь даже дома или спотыкаюсь и падаю на игрушки Хавьера. По-научному это называется retinitis pigmentosa: как будто ты смотришь на мир сквозь рулон туалетной бумаги. С годами, говорят, будет всё хуже.

      Я поворачиваюсь, чтобы напоследок взглянуть на небо, и на что-то налетаю.

      – Извините, – машинально говорю я, и замечаю, что это дверной косяк.

      Мы с Хавьером давимся от смеха.

      Мама прикладывает к губам палец и укоризненно качает головой. Я закрываю глаза и в последний раз дышу земным воздухом.

      Мы поднимаемся по трапу, пока не оказываемся в трюме корабля. В тени, словно ковровая моль, прячется сияющий тёмный челнок, выжидая, когда пройдут четыре сотни лет и он приступит к исполнению долга. В трюме корабля, как на складе, выстроилось множество рядов металлических контейнеров.

      Бен ведёт нас к лифту, дверь которого только что закрылась за двумя семьями, с которыми мы шли сюда. Пока мы ждём, Бен показывает на стальную дверь с мигающим синим светом, её задвижка заключена в прозрачный пластиковый корпус.

      – Запасы продовольствия и фильтры для воды, испытанные и запечатанные до прибытия на Саган. – Потом показывает на пустой тёмный угол в корпусе и смотрит на маму с папой.

      – Здесь будут ваши лаборатории.

      Папа поднимает брови.

      Бен улыбается.

      – Да, на лаборатории пока не похоже, но не беспокойтесь, к прибытию на планету всё будет обустроено.

      Он кивает на трап, по которому мы поднялись.

      – А это превратится в причал для шаттлов.

      Тихо подъезжает лифт, и двери отворяются. Его внешние стены сделаны исключительно из стекла с закруглёнными углами, и всё это помещается в круглой тёмной металлической трубе.