Последняя сказительница. Донна Барба Игера

нажимает на кнопку и появляются ремни, которые держат Хавьера на месте.

      Я чувствую на плече папину руку. Он слегка сжимает плечо, давая мне знать, что всё будет хорошо.

      – Мама, пожалуйста, – просит Хавьер.

      Он дёргается, но с ограничителями не может сдвинуться больше, чем на несколько сантиметров.

      Бен надевает пластиковые перчатки. Он открывает металлическую коробку, на боку которой большими буквами написано: «En Cognito загружаемые знания – детский набор». Внутри – блестящие серебряные шарики. Бен поднимает один «ког» и устанавливает в какую-то штуку, похожую на миниатюрную ложку для мороженого, нажимает кнопку на ручке, и ког светится фиолетовым.

      По маминой щеке катится слеза, и её голос звучит непривычно тонко, выше, чем голосок Хавьера.

      – Всё в порядке, малыш. Обещаю, всё будет хорошо. Не бойся.

      Хавьер дрожит всем телом, и по его щекам тоже льются слёзы.

      Я крепче сжимаю его руку, глажу большим пальцем его родинки.

      – Почти всё, – спокойно говорит Бен.

      Ложкой для мороженого он перекатывает фиолетовый ког в ямку на шее Хавьера и удерживает.

      – Ещё несколько секунд.

      Хавьер закрывает глаза.

      Я наклоняюсь, и его веки трепещут, открываясь на мгновение. Я приближаюсь к нему.

      – До встречи, когда проснёшься, – шепчу я Хавьеру на ухо.

      Хавьер всхлипывает, потом пищит:

      – Когда мы проснёмся…

      Через мгновение его тело обмякает, и он перестаёт дышать.

      Я отпускаю его безжизненную руку и встаю, падая папе на грудь. Мама обнимает нас обоих. Я вытираю глаза папиной рубашкой, надеясь, что никто, кроме него, не заметит.

      Ровным женским голосом компьютер сообщает:

      «Стазисная капсула номер семь заполняется».

      Я не смотрю. Знаю, что другие дети уже спокойно отдыхают в капсулах, но они мне не родня. А с братом я разговаривала несколько секунд назад. Я прячу голову в папину рубашку, пока щелчки запираемой капсулы Хавьера эхом разносятся по комнате.

      – Извините, что поторапливаю, но… – говорит Бен.

      Отец подталкивает меня к пустой капсуле.

      – Мы понимаем.

      Я вытираю глаза о папину рубашку и поднимаю голову. Бен медленно движется ко мне. Он смущённо наклоняет голову. Мама откашливается. Она таращит на меня глаза. Что? Что не так? Я опускаю глаза, стараясь не показывать растерянности.

      Бен держит такой же пакет, какой дал Хавьеру. Я его не заметила.

      – Твоя одежда, – говорит он.

      Трясущейся рукой я беру пакет.

      – Спасибо.

      Он смотрит на родителей. Неужели заметил? Никто не говорит ни слова.

      – Петра? – Бен смотрит мне в глаза. – Ты меня не видела?

      Я кусаю губу и опускаю голову. Смотрю на отца, он слегка улыбается, но потом отводит взгляд. Я совсем запуталась.

      Ну вот, я всё испортила. Я опускаю пакет и в отчаянии смотрю на Бена.

      Чувствую, как мама протягивает руку, чтобы защитить, но тут Бен поднимает пакет и отдаёт мне.

      – Давайте оденем Петру, – говорит он, кивая родителям.

      Мама всхлипывает:

      – Спасибо.

      Я