Последняя сказительница. Донна Барба Игера

как некоторые сохраняют спокойствие, а другие бесчинствуют.

      Я должна быть счастлива, что родителей выбрали для полёта на новую планету Саган. А чувство такое, будто дали на Земле последний стакан воды, и я её глотаю на глазах у всех.

      Я смотрю на комету и вздрагиваю. Ненавижу!

      Мы с семьёй молча идём по лугу, за нами несколько учёных и ещё одна семья со светловолосым подростком – как муравьи организованным маршем в муравейник. Подойдя ближе, я замечаю вместо зацементированной стартовой коммерческой площадки свежескошенную траву.

      Мама тихо говорит:

      – Когда взлетим, вы даже не заметите, что прошло время. Так что нервничать не из-за чего.

      Но приглядываясь к ней, я ловлю её на том, что она плотно зажмуривает глаза и трясёт головой, словно от этого всё улетучится.

      – А прибудем на Саган, – продолжает она, – и все начнём сначала, как в фермерском хозяйстве. Там будут и другие дети вашего возраста.

      Как-то мне от этого не легче. Новые друзья мне ни к чему. Я даже Торопыжку отпустила на свободу за домом Литы. Может, черепашка как-нибудь переживёт удар кометы, уйдя глубоко в свою нору, и заживёт без меня.

      – Глупости, – бормочу я. – Может, рассказать им про мои глаза, и нас не пустят на корабль.

      Мама с папой переглядываются. Мама берёт меня за локоть и отводит в сторону, улыбаясь другой, проходящей мимо нас семье.

      – Что с тобой, Петра?

      У меня на глазах наворачиваются слёзы.

      – А как же Лита? Вам всё равно, что ли?

      Мама прикрывает глаза.

      – Ты не представляешь, как нам всем тяжело. – Она вздыхает и смотрит на меня.

      – Тебе больно, понимаю, но сейчас не время.

      – А когда оно наступит, это время? – говорю я, повысив голос. – Через сотню лет, когда её не будет в живых?

      Светловолосый мальчик, обогнавший нас, оглядывается. Отец толкает его локтем в бок, и он отворачивается.

      – Петра, мы точно не знаем, что произойдёт.

      Мама украдкой косится на другую семью и теребит свою косу.

      – Мне кажется, ты врёшь.

      Мама переглядывается с отцом и накрывает ладонью мою руку.

      – Сейчас, Петра, Земля не вращается вокруг тебя. Ты не задумываешься о чувствах других людей?

      У меня чуть не срывается с языка, что Земля может вообще перестанет вращаться, но рука, за которую меня держит мама, вздрагивает. Обернувшись, я вижу, что мама вся дрожит.

      Она кивает на вход, откуда мы пришли.

      – Ты заметила за воротами людей?

      Я отворачиваюсь. Мне не хочется вспоминать женщину, снимающую обручальное кольцо и подталкивающую ребёнка к вооружённому охраннику.

      – Ну, пожалуйста, пожалуйста, – просит она одними губами, когда мы проходим через во- рота.

      Как и предсказывали, эта молодая семья и сотни других каким-то образом выяснили, что правительство что-то скрывает.

      – Да они отдадут всё, что угодно, лишь бы оказаться с нами на борту. – Мама наклоняется и смотрит мне в глаза.

      – Ты хочешь улететь?

      Я думаю о