Под сетью. Бегство от волшебника. Айрис Мердок

оставалось в бутылках немного бренди, но Дэйв сказал, что с него хватит, и передал свои права мне. Лефти заявил, что ему скоро нужно уходить, потому что утром одно из отделений партии переезжает в новое помещение. Он предложил остатки своей бутылки Финну, тот не отказался. Мы весело закусили, передавая банки по кругу. Бренди пробежало по моим внутренностям, как божественный огонь, и разогнало кровь до скорости света.

      Что было потом, я помню смутно. Остаток ночи проступает отдельными пятнами из тумана, окутавшего мою память. Лефти ушел после того, как мы поклялись друг другу в вечной дружбе и я обязался посвятить себя социалистическим исследованиям. У меня состоялась долгая сентиментальная беседа с Дэйвом, о чем – не помню, может быть, о судьбах Европы. Финн, опьяневший еще больше, чем я, куда-то затерялся. Когда мы уходили, он лежал ногами в воде. Немного погодя Дэйву вспомнилось, что как будто в воде была его голова, а не ноги, и мы вернулись проверить, но Финна не нашли. Проходя пустынными улицами под бледнеющим небом, я словно слышал какой-то странный звук – может быть, то звонили вдали колокола Святой Марии, и Святого Леонарда, и Святого Ведаста, Святой Анны, Святого Николая, Святого Иоанна-Захарии. Наступающий день запустил длинную руку в гущу ночи. Неожиданно быстро наступил туманный рассвет, и, когда я допивал бренди возле Святого Андрея-при-Гардеробе, над горизонтом уже протянулись ярко-зеленые полосы.

      Глава 9

      Дальше я помню, что мы пили кофе на Ковент-Гарденском рынке. Там очень рано открывается кофейный павильончик для грузчиков, но в то утро никого, кроме нас, возле него не было. Уже совсем рассвело. Мы стояли в той части рынка, где торгуют цветами. Оглядевшись по сторонам и увидев множество роз, я сейчас же вспомнил Анну. Я решил безотлагательно преподнести ей букет и сообщил об этом Дэйву. Мы пошли по аллее из огромных корзин с цветами. Народу было так мало, а цветов так много, что сам Бог велел брать все, что приглянется. Я шел между двумя стенами роз, еще мокрых от ночной росы, и брал подряд белые, розовые, чайные. Из-за угла навстречу мне вышел Дэйв, нагруженный пионами – махровыми шарами в алую крапинку. Мы объединили свои цветы в одну охапку. Поскольку не было причин на этом останавливаться, мы произвели опустошения в нескольких ящиках с фиалками и анемонами, а карманы набили анютиными глазками; рукава у нас намокли, мы задыхались от цветочной пыльцы. Подхватив свою добычу, мы выбрались за пределы рынка и, дойдя до Лонг-Эйкр, присели на каком-то пороге.

      Голова у меня трещала, я отнюдь не протрезвел. Как сквозь сон я услышал голос Дэйва:

      – Боже милостивый, совсем забыл. Тебе еще третьего дня пришло письмо. Я с тех пор таскаю его в кармане.

      Он протянул мне письмо, и я лениво взял его. И вдруг узнал почерк Анны.

      Я неловко разорвал конверт, пальцы тряслись от страха. Буквы плясали и плыли у меня перед глазами. Когда они наконец успокоились, я прочел следующее короткое послание: «Мне нужно как можно скорее с тобой повидаться.