Кровавый меридиан, или Закатный багрянец на западе. Кормак Маккарти

и зашел в хакал. Выйдя, он снова огляделся. Лошади нетерпеливо переминались и били копытами, позвякивая сбруей, а всадники осаживали их и честили почем зря.

      Сержант.

      Да, сэр.

      Эти люди, верно, недалеко. Постарайся их найти. И посмотри, нет ли здесь фуража для лошадей.

      Фуража?

      Фуража.

      Положив руку на заднюю луку седла, сержант огляделся, покачал головой и слез с коня.

      Пройдя через хакал, они оказались на огороженном заднем дворе и направились к конюшне. Никаких лошадей. А что до корма – ничего, кроме стойла, наполовину забросанного сухим сотолом[37]. Они прошли к баку среди камней на задах хакала. Вода тоненькой струйкой переливалась через край. Песок возле бака был покрыт следами копыт и сухим навозом, и какие-то пташки беззаботно прыгали по кромке ручейка.

      Сержант присел на корточки, потом встал и сплюнул. Так, произнес он. Вроде отсюда все миль на двадцать просматривается, куда ни глянь?

      Рекруты озирались в окружавшей их пустоте.

      Вряд ли эти люди могли уйти далеко.

      Они напились и зашагали назад к хакалу, ведя лошадей по узкой тропинке.

      Капитан стоял, засунув большие пальцы за пояс.

      Не понимаю, куда они могли деться, сказал сержант.

      А что под навесом?

      Какой-то старый высохший корм.

      Капитан нахмурился.

      Должно быть, они держат козу или кабана. Какая-нибудь живность у них должна быть. Куры, например.

      Через несколько минут двое приволокли из-под навеса старика. Весь в пыли и мякине, тот рукой прикрывал глаза и стонал. Он упал ничком у ног капитана на кипу, напоминавшую слежавшийся хлопок, и закрыл уши ладонями, а глаза – локтями, словно его понуждали взирать на что-то ужасное. Капитан в омерзении отвернулся. Сержант ткнул старика носком сапога. Что это с ним?

      Он же весь обдулся, сержант. Он весь обдулся. Капитан брезгливо махнул в сторону старика перчатками.

      Да, сэр.

      Ну так убери его отсюда, к черту.

      Хотите, чтобы Канделарио с ним поговорил?

      Это же идиот какой-то. Уберите его от меня.

      Старика уволокли. Он что-то лепетал, но его никто не слушал, а наутро его уже не было.

      Лагерь разбили у бака, кузнец занялся мулами и мустангами, потерявшими подковы, а остальные при свете костра до поздней ночи чинили фургоны. На малиновой заре они тронулись туда, где бритвенным острием смыкались небо и земля. Темные маленькие архипелаги облаков, огромный мир песка и невысокий кустарник сдвигались там вверх, в безбрежную пустоту, где эти голубые островки начинали дрожать, земля утрачивала твердость, угрожающе кренилась и через оттенки розового и темноту за границей зари устремлялась к самым крайним пределам пространства.

      По пути им встречались вздымающиеся рваными зубцами пестрые каменные стены, возвышающиеся в разломах трапповые выступы, изогнутые складки антиклиналей, глыбы, похожие на обрубки стволов огромных каменных деревьев,

37

Сотол – вечнозеленый кустарник, достигающий 1,5 м в высоту.