Дорогая, а как целуются бабочки?. Владислав Филатов

тебе заверну, и ты мне сразу нальешь самого лучшего». – «Заверни, генацвали, налью».

      Прихожу на пляж: Аня, а рядом…молодой человек. Я под битлов стригся, а этот коротко. Залысины, такие, но симпатичный довольно, и значительно выше меня. Подхожу – Аня ему меня представляет: «Мой сосед, снимаем комнаты в одном доме».

      Я сначала не понял. «Мой сосед» – это она про кого? А потом у меня кислород перекрыли. Не то что слово произнести – не выдохнуть не могу, ни вздохнуть. Молча раздеваюсь, а сердце – дын, дын, дын. Как в бочке пустой.

      «Мы купаться, – говорит, как будто, так и надо Аня, берут матрас и начинается пытка. Они не просто купаются. Он ее обнимает, она целует его…

      Жара, градусов, наверное, тридцать. А у меня руки с ногами холодеют. Вполне себе предобморочное состояние. А море….Ну точно, как на картине Айвазовского, что прикрывала плесень в углу нашей кухни. Приплыл, моряк… Смотрю, из воды выходят. Беру вещички и к –Гиви.

      – Я пришел, генацвали

      – Гамарджоба, – и наливает.

      Он наливает, а меня не берет. В мозгу стучит и полная дезориентация. Куда бечь? Что делать? Один стакан, другой, третий… В какой –то момент- бум! Пробрало.

      – Все, – говорю, Гиви. – До завтра, – и садами, огородами на базу. Бряк в постель и как провалился. Вечером приходят. Сначала брат, потом она. Дождался, когда Севка по нужде выйдет, подхожу:

      – Может, объяснишь, что происходит?

      – Он мне нравится.

      – Он нравится, а я – муж.

      – Да какой ты муж! Аборт устроил, родителям не велишь говорить про роспись.

      – Я?!

      – Ты! Ты, ты, ты. И вообще, что за жизнь с тобой у меня будет? На фиг мне учитель, я сама – учительница.

      – Аня!

      – Двадцать лет Аня, а жизнь не устроена.

      – А этот тебе устроит.

      Молчит. Стянула платье, и в комбинации, была у нее такая, полупрозрачная, на тоненьких лямочках – в койку, и к стенке лицом. А я стою. Дурак – дураком. И ничего не вижу, кроме голого ее плеча. Слышу, возвращается из клозета Севка.

      – Пять дней даю. Если все-таки – он, приезжаем домой: ни я тебя не знаю, ни ты меня. Расходимся как в Африке слоны. Слышишь?!

      Молчит. Ну, утром я, разумеется, снова к Гиви. То есть, вообще то на пляж. Не на тот, где любимая с лысым резвятся. На другой, но все равно через Гиви. Выпью, и к морю. День хожу на пляж через Гиви, другой… Ночью в одной комнате с Аней, которая молчит. Днем, после Гиви – на пляже. Третий день, четвертый день, пятый – молчит.

      На шестой Севка решил утешить. Видит: я чумной хожу, ну и решил.

      – Ты из-за лысого? Наплюй.

      – Да откуда он, вообще говоря, взялся?!

      – На пляже мы с ним познакомились. Москвич, только что институт иностранных языков окончил. Ну, вот тот, в который ты еще в суворовском собирался. Военный. Говорит, за границей будет работать. Вот как женится, сразу пошлют… Вов, я зря тебе, наверное, все это рассказал. Ты куда? Погоди, Вов…

      А я уже не мог годить. Все всплыло. И разговор двух девчонок на подоконнике, и кадетский значок