Дорогая, а как целуются бабочки?. Владислав Филатов

подпорка. Коммунистическое завтра мало кого грело – прозорливый Сталин обратился к историческому прошлому. Возвратил армейцам погоны, ввел новые, учрежденные в честь великих русских полководцев, ордена, и открыл суворовские училища.

      Богу, Царю и Отечеству служили кадеты. У суворовцев воспитывали «беззаветную преданность и любовь к Родине и Всесоюзной коммунистической партии (большевиков)". Но сути дела это не меняло: опора действующей власти. Опора, и на ресурсах Сталин не экономил. Лучшие здания, лучшее обеспечение, блестящие педагоги, воспитатели все – фронтовики в чине не ниже майора, у руля – боевые генералы.

***

      «Хватит с меня одного военного! Слышишь? Хватит! – сердилась мама, едва я заводил речь о Суворовском. Но отцу все-таки удалось ее уговорить.

      В нашем городе Суворовское появилось в 44-м. В начальниках – советский генерал, а в прошлом – полковник русской армии и выпускник одного из пятидесяти кадетских корпусов царской России. И вторым по счету начальником был генерал. Великолепный гимнаст и фехтовальщик, тоже когда – то носивший форму кадета. Ну, вот нашлись такие.

      Впрочем, когда я поступал, а было это, напомню, в 56-м, нашим Суворовским командовал Петр Павлович Гречишников. Как и мой отец – полковник. И, как и отец, прошел всю войну.

      Здание, меня оно поразило.

      Анна Иоанновна своих первых кадетов разместила во дворце сосланного Меншикова. Роскошном совершенно дворце. Нашему училищу досталась одна из жемчужин модерна.

      Голубой кафель облицовки, мрамор лестниц и перил. Когда-то в этом здании «сидело» губернское правительство, потом его занимало реальное училище, от которого училищу суворовскому достались оборудованные кабинеты естествознания, минералогии, химии, столярно-токарная и переплетная мастерские, музыкальный и рисовальный классы, две библиотеки – фундаментальная и ученическая. И был у нас еще один корпус. На соседней улице. В четыре этажа, а рядом – стадион с футбольным полем, беговой дорожкой, волейбольной и баскетбольной площадками. В этом корпусе жили младшие воспитанники. Поселили на время экзаменов там и нас.

      Нас около ста. Сто – это рота. Строят, знакомят с распорядком и ведут в столовую. Первый обед в Суворовском. Боюсь его страшно. Больше, чем диктанта и примеров.

      «Нет, тебя не возьмут», – вздыхал отец, глядя, как я ковыряюсь в жарком, которое мама приготовила к прощальному ужину. Эти его вздохи не выходят из моей головы, и я в напряжении жду, что в Суворовском дадут на обед.

      На первое подали щи, на второе – макароны с рагу. Щи я кое-как проглотил. Кое – как запихал макароны, а вот рагу.

      Там был кусок сала, и мне никак не удавалось этот кусок проглотить. Я его – в глотку, он – обратно.

      – Замуж выйду только за военного, – слышу жаркий шепот девочки, по которой схожу сума, и продавливаю мерзкий жирный кусок. Мутит страшно. Оглядываюсь: там – щи недоеденные, там – макароны…

      Из сотни «абитуриентов»,