Кровь не вода (сборник). Мария Метлицкая

сходит с ума – разбил комод, в крошку разбил диван. Сорвал бра и… даже говорить не хочу – ужасно и стыдно. Мочился на ковер в гостиной! Ты представляешь?

      Ей, Эмме, совсем плохо – слабость такая, что передвигается она только в коляске… так она ее назвала. Медсестры и домработницы бегут от них на следующий день – боятся хозяина. Дом в разрухе, сад изломан и истоптан. В доме пахнет мочой. Она сама ничего не может – отдыхает только в госпитале на химии. А дом – не просто ад, а ад кромешный! «Ты меня поняла? – продолжала кричать она. – Я погибаю тут, Элла!»

      – Господи, почему ты молчала? – бормотала Элла, холодея от ужаса. – Почему? Я бы приехала к тебе, помогла… Ну, и он, Эдик, возможно, постеснялся бы… Ну, хотя бы при мне?

      – Какое – приехала? Ты что, идиотка? Он совсем чокнулся. Родную дочь не пустил! Даже во двор не пустил, не то что домой. А уж тебя бы – тем более. Он сумасшедший, ты понимаешь? Он пил всегда, а после моей болезни сорвался совсем.

      – Господи, а что делать? Что делать Эмка? Тебя же надо спасать? А полиция? – вдруг осенило ее. – Полиция не может помочь? Пусть отправит его в госпиталь или куда там у вас…

      – Он не такой дурак, как ты думаешь! – желчно рассмеялась Эмма. – Он меня шантажирует. Говорит, что не оплатит страховку. А без нее я тут же загнусь. Понимаешь? Деньги все у него. У меня на счету копейки. Да, я все тратила. Да! Но я же не знала, как все повернется!

      – А делать-то что? – спросила Элла. – Что мне надо делать?

      – Спаси меня, Элка! – всхлипнула Эмма. – Я еду домой.

      Муж смотрел на нее внимательно, сдвинув брови.

      – Что там? – коротко спросил он.

      – Эмку надо спасать, – так же коротко ответила Элла. – Причем срочно. Ты слышишь?

      Муж молча кивнул.

      Эмму встречали через неделю – на Ленинградском. Проводник выкатил маленькую, очень компактную инвалидную коляску, в которой сидела сухонькая, сморщенная старушка.

      – Эмка! – крикнула Элла и бросилась к сестре.

      Плакали долго. Валерий Михайлович, отвернувшись, курил в стороне.

      Потом наконец успокоились и поехали к выходу. Вещей было мало – два небольших чемодана.

      – Все, что я нажила! – горько, с усмешкой, сказала Эмма. – Взяла только личные вещи – ничего не дал взять, ничего! Да и бог с ним – точнее, черт. Пусть подавится. Да и что мне теперь надо? Сегодня это кресло, а завтра – саван. Жить мне осталось, – она усмехнулась, – чуть-чуть. Я тебя, – тут она скривилась и хлюпнула, – долго обременять не буду. Совсем немного, поверь!

      – Все будет хорошо, – горячо убеждала ее Элла, – вот увидишь. Я вытащу тебя из этого, слышишь? Да и врачи у нас тоже прекрасные есть. Есть прекрасные врачи, ты меня слышишь?

      Эмма усмехнулась:

      – Не суетись. Все это – вряд ли. И твои прекрасные врачи в том числе.

      Добрались до дома.

      – Ну и пробки у вас, просто Нью-Йорк! Сумасшедший город, ужас какой-то…

      На второй