Кровь не вода (сборник). Мария Метлицкая

глупости, но… такие милые и безобидные! И ты восторгаешься любимым ребенком еще больше, еще сильней.

      – Не веришь? – вдруг осекся он. – Ты мне не веришь?

      – Верю, – тихо сказала она, – только… зачем тебе все это надо? Прости!

      – Ты, Элка, дура! – закашлялся он. – Вроде не девочка, а такая… дурная! – Потом снова откашлялся и, чуть отвернувшись, сказал: – Зачем? Хороший вопрос! А ты… не подумала, что я… просто… полюбил тебя, Элл!

      Что должна ощущать женщина «слегка за пятьдесят», когда ей признаются в любви? Впервые признаются, надо заметить. Радость, шок, счастье, растерянность? Удивление, смятение, испуг?

      Да все вместе. Именно это она и испытывала.

      Господи, и это на старости лет! К концу, так сказать, жизни. Жизни вообще – а что уж говорить про женскую жизнь?

      Нет, все правильно. Все справедливо! Кому, как не ей, Элле, – чудесной во всех отношениях, доброй, жертвенной, всепрощающей, сочувствующей всем и всегда, – кому, как не ей? Но остались еще такие, кто верит во вселенскую справедливость? Да вряд ли.

      Жизнь, она ведь давно убедила нас всех в абсолютно другом.

      Умницы, жертвенницы, бессребреницы – где ваше женское счастье? Ау?

      А все остальные – да бог им судья!

      Она, конечно же, пребывала в полной неразберихе – любит! Ее – потрепанную жизнью, немолодую и усталую женщину! Нет, верит, конечно же, верит. Он – не из тех, кто соврет. Да и выгоды – ноль. Что он получит с новой женой? Двух немощных стариков? Заботы, проблемы?

      У него квартира, машина. Приличная военная пенсия. Да целая туча прекрасных и молодых женщин были бы счастливы составить ему компанию! Он по-прежнему хорош собой, крепок, плечист. Не пузатый, не лысый. Хотя даже два последних фактора вовсе не такие уж недостатки.

      Он не избалован – а где вы видели избалованных военнослужащих? Прошел через всякое, хлебнул по самое горло. Может прекрасно обслужить себя сам. Ему не кухарка нужна, а жена. Подруга, соратник! Да и какая из Эллы кухарка? Смешно!

      Он видел горе, болезни и смерть. Он ценит жизнь, очень ценит. Ценит верность и преданность. Он просто устал быть один!

      Но… смущало, конечно, многое – например, как примут его старики? Ну, не прятать же его, честное слово! Как они будут жить на два дома? И разве это нормально? А вместе – пока никак. Пока… И дай бог, чтобы это «пока» тянулось подольше… Желать освобождения от своих? Да нет, разумеется, нет. И подумать об этом нельзя!

      Что она, Элла, может ему дать? Кроме верности и благодарности? Уют? Разумеется, нет. О каком уюте и быте можно сейчас говорить? Жизнь их будет рваной, нескладной, совсем не семейной. Бегать к нему, чтобы убрать, приготовить обед, погладить рубашки?

      Да он и не нуждается в этом. Быт его давно и прочно налажен, и она своими «набегами» внесет только смуту в его устоявшийся быт.

      Совместный отдых? Поездки – близкие и дальние – да тоже ведь нет. Какие поездки? При наличии двух