Зимний рыцарь. Сказки для барышень любого возраста. Нина Воробьева

показалась головка, и мне на руки выпал крупный мальчишка. Он обозрел все вокруг и обиженно заверещал, получив от меня шлепок по попе.

      – Сын у тебя, – выдохнула я, кладя мальчика на руки матери. Свежеиспеченная бабушка метнулась к порогу, неся стрелу и нож: перерезать пуповину, чтобы охотником рос, как отец и дед.

      В баню ворвался Боян.

      – Кто?

      – Сын у тебя, – повторила я, устало ополаскивая ладони. Дальше справятся без меня: муж, мать, набежавшие тетки… Можно выйти, прислониться к стене, потому что почему-то не держат ноги, смотреть на ясное утро, чирикающих воробьев и бегающих собак, и всей грудью пить холодный, пахнущий хлебом и дымом воздух.

      У крыльца щебетали и хихикали подружки Красавы, прибежавшие поздравить с новорожденным. Я воспринимала их болтовню как часть общего звукового фона, пока из него не выбился пронзительный голосок Любавы:

      – А когда Яромир будет дитя на руках держать?

      На нее зашикали, ругая за неприличный вопрос, но Красава недовольно протянула:

      – Не знаю. Как Рожаницы решат.

      – А я слышала, – не унималась хохотушка, – он свататься собирается. Как, говорит, лис на шубку набьет, так и зашлет сватов.

      – Кому говорил? – загомонили девицы. Мне расхотелось стоять на месте и подслушивать досужую болтовню. Сил от этого не прибудет, а обычные дела никто за меня не сделает. Я осторожно, чтобы не показаться на глаза хихикающей стайке, выбралась со двора.

      Чтобы тут же натолкнуться на того, о ком не хотела слышать.

      Яромир заботливо поддержал меня, отобрал сумку и закинул себе на плечо.

      – Давай провожу. А то упадешь еще ненароком, сломаешь ногу, кто тогда нам Масленицу сожжет? – наполовину в шутку, наполовину серьезно предложил он.

      – Чур меня! – всколыхнулась я, вскрикнув слишком громко. – Не зови беду, она тут неподалеку ходит!

      Спиной я почувствовала, что за нами наблюдают, изловчилась, бросила взгляд назад и уверилась в своих ощущениях. Красава, сойдя с крыльца, пылающими от гнева глазами смотрела на нас.

      – А ты не боишься? – не подумав, поинтересовалась я.

      – Чего? – удивился Яромир. – Беды? Не боюсь. Меня Леля-Рожаница при рождении поцеловала.

      Он распахнул рубаху, показывая круглое розовое родимое пятнышко над сердцем. Я не стала объяснять, что имела в виду совсем не беду, а его суженую, которая с удовольствием убила бы взглядом или меня, или его, или нас обоих. Развернулась и пошла, крепко уцепившись за надежную руку охотника. Меня распирало любопытство: сколько же ему осталось добыть лис на шубку? Скоро начнется линька, и, если он не успеет до Красной горки, то сватов придется засылать уже ближе к зиме. Но я ничего не спросила. Шла, чувствуя себя непривычно защищенной, и чувствовала, как прожигает спину взгляд Красавы.

      Через несколько дней я полезла в кладовую собрать травки для Миланы, чтобы лучше молоко шло, и замерла с поднятой рукой. В моих запасах кто-то