Зимний рыцарь. Сказки для барышень любого возраста. Нина Воробьева

и соскочил с лавки Василий. Глядя на запертую дверь, он выгибал спину, топорщил шерсть и страшно шипел.

      – Не отдам! – отчаянно закричала я, хватая охотника за руки. – Уходи прочь, Морана! Он еще не твой!

      Трепетала под нажимом тонкая завеса, отгораживающая Яромира от мира мертвых. Я как могла укрепляла ее, подпитывая еле теплящийся огонек его жизни. Матери Рожаницы, помогите мне! Не отпущу Яромира в объятия Мораны! Она не получит его! Не сейчас!

      Схватив нож, я полоснула запястье и оросила брызнувшей кровью повязки на его теле, чтобы запутать Морану, чтобы не различала она, где живой, а где умирающий человек…

      Василий перестал шипеть, успокоился и улегся у Яромира в ногах, чутко поводя ухом. Мне в спину перестал давить чужой мертвенный взгляд. Руки неудержимо тряслись, ноги не держали и подкашивались, а с сердца точно упал тяжелый груз. Огонек в теле охотника перестал мерцать и загорелся ровным, хотя еще и слабым пламенем. Яромир крепко спал.

      Истощенная Зима уползла в дальние закоулки, под развесистые коряги, в темные пещеры восстанавливаться. Молодая, полная сил Весна решительно взялась за дело: пригревало солнышко, потекли веселые ручьи, заплакали сосульки на крышах, вылезли на проталинах первоцветы. В день, когда хозяйки пекут жаворонков, а ребятишки, схватив печево, славят приход тепла и проснувшуюся ото сна природу, Яромир первый раз смог самостоятельно сесть и выпить молоко.

      – Виринея? – позвал он хриплым, плохо слушающимся его голосом. – А если сватов зашлю – пойдешь за меня? Без шубки?

      Я хотела отшутиться, но что-то в его словах заставило дрогнуть сердце. Молча подошла и опустилась перед ним на колени, заглядывая в прежние, цвета реки в солнечный полдень, глаза.

      – А не боишься?

      – Чего? – криво – на щеке еще не зажил окончательно кривой шрам от удара когтя – усмехнулся он.

      – Жены-ворожеи.

      – Глупая… – смягчился его голос. – Такой жены не бояться надо… Гордиться… на руках носить.

      Сильные пальцы, способные и тугой лук натянуть, и нож метнуть, и топором махнуть, удивительно нежно провели по моему виску, щеке, завели за ухо прядь волос…

      Таяло сердце, млея от нежданной и такой сладкой ласки. Кружилась голова от всплеска непривычных чувств. И только одна, холодная и неприятная мысль портила все удовольствие.

      – А как же Красава?

      Яромир, посмурнев, убрал на колени руку, понимая, о чем я. Медленно, подбирая слова, заговорил:

      – Помстилось мне тогда, Виринеюшка. Морок нашел. Всегда только тебя видел. Веришь?

      Я молча смотрела на него, в поисках малейшего признака лжи, и не находила ее.

      – Верю.

      – Так пойдешь за меня?

      – Пойду…

      Весть о скорой свадьбе стайкой воробьев разлетелась по селению. Яромир, пошатываясь, перебрался к себе домой: негоже, мол, невесте с женихом в одном доме проживать. Местные женщины во главе с Виданой кинулись шить мне приданое: