Триумфальная арка. Эрих Мария Ремарк

Посреди комнаты, лениво развалясь на стуле, сидел молодой человек лет двадцати пяти. На нем была шапочка с длинным козырьком, какие носят велосипедисты; всякий раз, как он открывал рот, торчавшая у него в зубах самокрутка так и оставалась словно приклеенной к нижней губе. Когда Равик вошел, парень и не подумал встать.

      Люсьенна лежала в постели. Она растерялась и покраснела.

      – Доктор?.. Никак не ждала вас сегодня. – Она взглянула на парня. – Это…

      – Некто, – грубо оборвал парень. – Нечего зря называть имена. – Он откинулся на спинку стула. – Стало быть, вы и есть тот самый доктор.

      – Как дела, Люсьенна? – спросил Равик, не обращая на него внимания. – Лежите? Очень хорошо.

      – Могла бы и встать, – заявил парень. – Чего разлеживаться? Давно уже поправилась. Работать не работает, а денежки летят.

      Равик обернулся к нему.

      – Выйдите отсюда, – сказал он.

      – Еще чего?

      – Выйдите. Совсем из комнаты. Я осмотрю Люсьенну.

      Парень расхохотался:

      – Это можно и при мне. Мы не так нежно воспитаны. Да и к чему ее осматривать? Ведь только позавчера вы были здесь. Выходит, плати еще за один визит, так, что ли?

      – Послушайте, вы, – сказал Равик спокойно. – Что-то не похоже, чтобы визиты оплачивались из вашего кармана. Возьму ли я деньги или не возьму, вас это не касается. А теперь проваливайте.

      Парень нагло ухмыльнулся и еще ленивее развалился на стуле, широко расставив ноги в остроносых лакированных туфлях и фиолетовых носках.

      – Будь добр, Бобо, – проговорила Люсьенна. – Всего на одну минутку.

      Бобо не обращал на нее никакого внимания. Он пристально разглядывал Равика.

      – Очень хорошо, что вы здесь, – сказал Бобо. – Вот я вам все и растолкую. Вы, дорогой мой, воображаете, будто можете всучить нам счет за клинику, операцию и все такое прочее?.. Черта с два! Мы не просили, чтобы ее устроили в клинику, а об операции уж и вовсе не было речи. Так что плакали ваши денежки. Еще скажите спасибо, что мы не требуем возмещения убытков! За насильно сделанную операцию! – Он обнажил гнилые зубы. – Что, съели, а? То-то, Бобо понимает толк в этих делах. Меня не одурачишь.

      Парень весь так и пыжился от гордости. Ему казалось, что он блестяще выкрутился. Люсьенна побледнела. Она боязливо поглядывала то на Бобо, то на Равика.

      – Понятно? – торжествующе спросил Бобо.

      – Это он? – спросил Равик Люсьенну.

      Она молчала.

      – Значит, он, – повторил Равик и внимательно вгляделся в Бобо.

      Тощий долговязый болван. Тонкая шея с непрерывно двигающимся кадыком повязана шелковым шарфом. Сутулые плечи, непомерно длинный нос, подбородок дегенерата – классический тип сутенера из предместья.

      – Что значит «он»? – вызывающе спросил Бобо.

      – Кажется, я вам довольно ясно сказал: выйдите отсюда. Мне нужно осмотреть Люсьенну.

      – Merde[9], – буркнул

9

Дерьмо (фр.).