Шепчущие никелевые идолы. Жестокие цинковые мелодии. Глен Кук

вернулся к письменному столу, по-прежнему недоумевая, что же удалось выяснить у меня Тупу.

      За время моего отсутствия чашка снова наполнилась чаем. Волшебство, не иначе: я не слышал ни единого звука.

      Я взял в руки яйцеобразный камень, которым некий образцовый экземпляр деревенского простодушия пытался пробить дыру в моем черепе. Сегодня его поверхность не показалась мне скользкой или жирной на ощупь. Он был словно теплым, живым. Просто держа его в руке, вертя в пальцах, я почувствовал, что расслабляюсь. И не заметил, как задремал.

24

      Проснувшись, я побрел на кухню в поисках горючего.

      Дин штопал носки; на плите медленно бурлил соус из помидоров, пряностей, чеснока и мелко накрошенного лука. Перед Дином стояла внушительных размеров кружка с вином, что было не в его характере. Он плеснул немного в соус. Ага, вот в чем дело.

      Синдж вылакала столько пива, что ее мутило. Пора уже посылать за новым бочонком. Мелонди Кадар развезло до состояния желе. Она издавала звуки, отдаленно напоминавшие какой-то первобытный язык.

      – Надо бы положить Мел в коробку и закрыть на ключ, пока она не просохнет, – сказал я.

      Синдж фыркнула, почти булькнув, – на это стоило посмотреть. Похоже, ей было совсем не так плохо, как я подумал сначала.

      Котята резвились повсюду, я не мог уследить за ними.

      – Откройте входную дверь, – обратился ко мне Дин, – я слишком занят.

      Его слух был острее моего. Тот парень, похоже, промахнулся своей кувалдой.

      Я был здесь единственным из прямоходящих, кто был способен самостоятельно передвигаться, так что я прихватил кружку и двинулся в южном направлении. После утомительного путешествия, преодолев долину и пройдя у подножия гор, я наконец очутился перед дверным глазком.

      Роскошная, но совершенно измотанная голубоглазая брюнетка оккупировала мое крыльцо. Я был удивлен. Еще больше удивился, увидев, что снаружи уже стемнело. И еще более удивлен тем, что она появилась без телохранителей и без личной безобразной черной кареты. Рассталась она и со своим обычным имиджем начинающего вампира – сейчас у нее вообще не было никакого стиля. Это было нечто простонародное, потрепанное, домохозяйское, без всякого намека на шлюховатость.

      Я открыл дверь. Вглядываясь в темноту за спиной гостьи, спросил:

      – На новый прикид небось было угроблено немало труда?

      – Именно. Ты не хочешь подвинуться, чтобы я смогла войти, пока меня кто-нибудь не заметил?

      Я подвинулся. Белинда вошла внутрь.

      – Ты одна? – Я привык видеть ее в окружении нескольких теней, напоминавших шерстистых носорогов, которых научили передвигаться на задних ногах.

      – Со мной только я и мое одиночество. Мне бы не хотелось, чтобы кто-нибудь догадался, что я – это я. Не говоря уже о том, что всю свою команду я потеряла при пожаре.

      – Мм? – Это было главное слово моего сегодняшнего словаря.

      – Ты хоть знаешь, сколько народу наблюдает за твоим домом?

      – Имею представление. У меня больше трудностей с вопросом