Моя борьба. Книга пятая. Надежды. Карл Уве Кнаусгор

ответил Ингве, – но вполне мог бы.

      Асбьорн рассмеялся:

      – Нет, вы точно братья!

      Ингве достал мундштук и закурил.

      – Все еще косишь под Дэвида Силвиана? Не надоело? – поддел его Асбьорн.

      Ингве покачал головой и медленно выпустил дым.

      – Я тут искал очки, как у Силвиана, но, когда услышал, почем оправа, сам чуть не оправился.

      – О господи, Ингве, – протянул Асбьорн, – пока что это твоя худшая шутка. Что уже говорит само за себя.

      – Сам знаю, – засмеялся Ингве, – но из десяти шуток одна или две обязательно окажутся удачными. Проблема в том, что пока доберешься до хороших, придется перебрать плохие.

      Асбьорн повернулся ко мне:

      – Однажды Ингве осенило и он заявил, что аэропорт в Йолстере непременно надо назвать Аструп[10]. Он тогда ржал так, что аж из комнаты выскочил. Над собственной шуткой!

      – Так шутка-то охрененная, – сказал Ингве и засмеялся. Асбьорн тоже. Потом, словно по щелчку, умолк. Вытащил пачку сигарет – я заметил, что он курит «Винстон», – прикурил и вторым глотком осушил чашечку эспрессо.

      – А Ула приехал, не знаешь? – спросил он.

      – Ага, уже некоторое время назад, – ответил Ингве.

      Они заговорили про учебу. Большинства имен, которыми они сыпали, я никогда прежде не слышал, а когда тема незнакомая, разговор не поддержишь, хоть собеседники и упоминали известные фильмы и группы. Беседа едва не переросла в перепалку. Ингве считал, что ничего настоящего или истинного в принципе не существует, все вокруг – сплошное позерство, и привел в пример Брюса Спрингстина. Его естественность такая же деланая и искусственная, как эксцентричность и пафосность Дэвида Силвиана или Дэвида Боуи.

      – Разумеется, – согласился Асбьорн, – тут ты, понятно, прав, но это не значит, что естественности не бывает?

      – Это у кого же ты ее нашел, например? – спросил Ингве.

      – У Хэнка Уильямса.

      – У Хэнка Уильямса! – фыркнул Ингве, – да он весь – сплошная мифология.

      – Какая же?

      – Мифология кантри.

      – Господи, Ингве, – сказал Асбьорн.

      Ингве посмотрел на меня:

      – В литературе – то же самое. Между бульварными и интеллектуальными романами нет никакой разницы, это одно и то же, вся разница в ауре, а она задается публикой, которая это дело читает, а не самой книгой. Никакой «самой книги» вообще не существует.

      Об этом я не думал, поэтому промолчал.

      – А комиксы как же? – прицепился Асбьорн. – Что «Дональд Дак», что Джеймс Джойс – без разницы?

      – Строго говоря, да.

      Асбьорн рассмеялся, Ингве улыбнулся.

      – Но ведь и правда, – снова заговорил он, – уровень произведения и автора определяются приемом публики, на этом авторы и пытаются сыграть. И неважно, в каком жанре они работают, – все равно это лишь поза.

      – Ты как раз занимаешься у себя в отеле приемом публики, тебе и карты в руки, – сострил Асбьорн.

      – Да и прикид на тебе – от слова «прикидываться», – добавил Ингве.

      Они

10

Фамилия Николая Аструпа – норвежского художника, автора картины «Весна в Йолстере», – созвучна названию копенгагенского аэропорта Каструп.