Три минуты молчания. Снегирь. Георгий Владимов

сбрить. О чём мы тут заговорили? Да, боцман-то и начал мораль нам читать – на что мы время золотое тратим, карты у нас с утра, лучше бы книжки читали.

      – Всё поняли, – Шурка ему говорит, – садись теперь с нами, а то у нас игра не заладится.

      – Вот кеп вас застукает, он вам наладит игру. – Боцман взял карты, разобрал их и вздохнул. – Вообще-то на судне не положено. Это игра семейная.

      – А мы что, не семья? – спросил дрифтер. – Мы же и есть семья!

      Тут как раз и явился Дима, взял полотенце с койки и сказал – так что все мы услышали:

      – Семья! Пауки в банке, а не семья.

      Мы положили карты лицом вниз и поглядели на него. Он был хмурый и матовый от злости.

      – Ну, как он там? – спросил дрифтер про Алика. – Всё дразнит тигра?

      – Не понимаю шуток, – сказал Дима. – Человеку плохо, а вы зубы скалите. Что за подончество!

      Сказать между нами, дрифтер-то спросил из самого милого сочувствия. Он уже забыл начисто, как он орал на палубе. И из-за чего орал. Потому что палуба – одно, а кубрик – другое. Там свои интриги, а в кубрик пришли – всё забыто, сели играть, ходи с шестёрки. Но салага-то этого не знал.

      – Ты озверел? – у дрифтера глаза на лоб полезли. – Чем я тебя обидел?

      – Да нет, всё в порядке. Это я тебя обидел. Если не повторится, возьму свои слова назад.

      Дима кинул полотенце через плечо и пошёл. Мы опять взяли карты. Но что-то нам уже не игралось.

      – Берут же инвалидов на флот! – сказал дрифтер. – И мытарься с ними. Ещё и рот разевают, дерьма куски.

      Я положил карты снова лицом вниз и сказал ему:

      – Ты, дриф, ещё не понял, что ты сам кусок? Ты этого на палубе не понял? Так я тебе здесь, в кубрике, могу объяснить.

      – Ну, кончили, – Шурка поморщился. – Не заводись.

      Но я уже завёлся. Меня вот это дико бесит – как мы друг к другу относимся.

      – Салага тебе урок дал – другой бы со стыда помер. Но ты не помрёшь, не-ет! С таким-то лбом стоеросовым – жить да радоваться.

      – Ладно, они тоже не помрут, – сказал боцман. – Злее будут.

      – Зачем же злее, боцман?

      – На СРТ пришли, тут им не детский сад.

      – А, ну валяйте тогда. О чём ещё с вами говорить!

      – Нет уж, поговорим, Сеня, – сказал дрифтер. Лицо у него побелело, ноздри раздулись. – Ты же мне объяснить хотел. А не объясняешь. Только ругаешься. Лучше-ка вот я тебе объясню. Ведь мы, Сеня такие деньги получаем – ты их нигде не заработаешь: ни в колхозе, ни на заводе. Значит, работать надо со всей отдачей. Так мы ещё с салагами должны возиться, учить их по палубе ходить? Они-то что думали – придут на траулер и сразу нам будут помощники? Нет, Сеня, они этого не думали. А это, как ты считаешь, по-товарищески? Они моряками станут, когда мы последний груз наберём и в порт пойдём – денежки считать. Вот где от них помощь-то будет! А покамест они нам – на шее камень. Они это должны усвоить. И рот не разевать, когда их уму-разуму учат.

      – Ты научишь! В ножки тебе поклониться за такое учение.

      – Валяй тогда сам учи. Если такой добрый.

      Плечи