Любовь – это путешествие. Бет О'Лири

Терри, – вяло откликаюсь я. – Это Адди, она работает на вилле.

      – Здравствуйте! – Адди машет ему рукой. – Вам что-нибудь нужно, сэр?

      Недоверчиво кошусь на нее. Она натянуто, дежурно улыбается: так приветствуют клиентов. Приятно видеть, насколько эта пластиковая улыбка отличается от той искренней и озорной, которой она встречала меня.

      – Ужин! Вы ужины подаете?

      Я морщусь.

      – Она не…

      – Разумеется, – невозмутимо отвечает Адди и поправляет платье. – Местная кухня просто отличная, я принесу вам список ресторанов.

      Гляжу ей вслед: уже никаких покачиваний бедрами. Меня накрывает тоска.

      – Хорошенькая, – говорит Терри, спускаясь ко мне. – Но я полагаю, ты все еще влюблен в блондинку из Атланты?

      Я снова вздрагиваю, когда Адди на минутку замирает в дверях. Терри во всех смыслах отстал от жизни: и куртка у него родом из девяностых, и про Мишель из Атланты я уже давно не вспоминал.

      – Что ты здесь делаешь, дядя Терри?

      – Птичка на хвосте принесла, что ты все-таки решил поехать! – Он радостно ухмыляется. – Три недели на солнышке с вином и любимым племянником, да еще без дорогих родственничков? Не отпуск, а мечта! Давай, парень, выпьем за встречу.

      Неохотно поднимаюсь на террасу. Гладь бассейна голубовато мерцает, а за ней в ослепительном свете солнца вырисовываются виноградники.

      Терри похлопывает меня по спине. Волос у него почти не осталось, и теперь он щеголяет лысой макушкой, как средневековый монах.

      – Рад тебя видеть, Дилан.

      – И я тебя, Терри, – скалюсь я.

      Семья. Словно навязчивая мелодия, назойливый комариный писк. Как же от них отделаться?

      И, что еще более важно, как отделаться от дяди Терри?

      Сейчас

Адди

      Высоко поднявшееся солнце играет лучами на лобовом стекле. Прищурившись, смотрю на дорогу сквозь солнечные очки: она такая пыльная, что хочется протереть.

      До Шотландии еще почти пятьсот километров, и оттого, что Дилан рядом, становится трудно дышать. Хотя за полчаса он ни слова не сказал. Улавливаю легкий аромат дерева с ноткой апельсина; значит, лосьон после бритья у него прежний.

      – Я человек вполне цивилизованный, благодарю покорно, – говорит Маркус Деб.

      Деб назвала его неандертальцем. Он сказал что-то сексистское, что именно, я не уловила, и это, наверное, к лучшему.

      – Да ладно!

      – Угадай, что я на днях делал?

      – Ну-ка?

      – Кремом намазался!

      Едва сдерживаю улыбку. Я и забыла, каким Маркус может быть обаятельным, когда хочет.

      – И знаешь, на что Дилан меня уговорил?

      – На что? – подает голос Родни, когда Деб не отвечает, уткнувшись в телефон, и Маркуса это явно бесит. Он любит безраздельное внимание.

      – Он заставил меня пойти к его психологу, – театрально шепчет Маркус.

      Я моргаю, осознавая услышанное. Маркус проходит терапию? И Дилан тоже? Даже представить трудно. Будто они вязанием увлеклись. Готова поспорить, что у психолога