Зимний сад. Кристин Ханна

вошел доктор Джим Бернс. Его добрые серые глаза и лысая голова, похожая на бильярдный шар, напомнили Мередит об отце. Джим Бернс много лет был папиным партнером по гольфу, а отец Джима – папиным близким другом. Доктор Бернс крепко обнял Мередит, как бы говоря, что соболезнует ей и тоже тоскует по Эвану.

      – Ну что, – сказал он, когда они разомкнули объятия, – как поживаете, Аня?

      – Спасибо, Джеймс, я в порядке. Сам знаешь, Мередит любит понервничать.

      – Можно вас осмотреть? – спросил он.

      – Пожалуйста, – сказала мама. – Только в этом нет смысла.

      Джим провел обычный осмотр, как при простуде, затем что-то записал в ее карточке и спросил:

      – Какой сегодня день, Аня?

      – Тридцать первое января две тысячи первого года, – сказала она, и в ее взгляде читалась ясность и уверенность. – Сегодня среда. В стране новый президент, Джордж Буш-младший. Столица нашего штата – Олимпия.

      Джим помолчал.

      – Как вы, Аня? Если серьезно?

      – Сердце бьется. Легкие дышат. Ложусь спать, потом просыпаюсь.

      – Возможно, вам следует обратиться к специалисту.

      – К какому же?

      – К тому, с кем можно поговорить о вашей утрате.

      – О смерти нечего говорить. Вы, американцы, считаете, что разговоры способны что-то изменить. Это не так.

      Он кивнул.

      – А моей дочери, пожалуй, специалист бы не помешал.

      – Хорошо, – сказал доктор, снова что-то черкнув в карточке. – Я пообщаюсь немного с Мередит, а вы пока посидите в приемной, ладно?

      Ничего не ответив, мать вышла из кабинета.

      – С ней что-то не так, – сказала Мередит, как только они с доктором остались одни. – Она то и дело бывает дезориентирована, плохо спит, а сегодня набила карманы едой и говорила о себе в третьем лице. Постоянно переживает за какого-то львенка и назвала меня Олей. По-моему, она путает свои сказки с жизнью. Вчера она бормотала одну из них себе под нос… как будто для папы. Ей всегда тяжело давалась зима, но сейчас дело не в этом. С ней правда что-то не так. Может быть, это Альцгеймер?

      – По-моему, она в здравом уме.

      – Но…

      – Дай ей время, чтобы справиться с болью.

      Мередит попыталась возразить, но он перебил:

      – Каждый справляется так, как может. Они были женаты пятьдесят лет, а теперь она осталась одна. Просто старайся ее слушать и говорить с ней. И пореже оставляй в одиночестве.

      – Уж поверь, Джим, она будет одинокой что со мной, что без меня.

      – Значит, разделяй с ней ее одиночество.

      – Ясно, – сказала Мередит. – Спасибо, Джим, что согласился принять нас. Отвезу ее домой и вернусь на работу. Нужно успеть на встречу к четверти третьего.

      – Если хочешь, я выпишу тебе рецепт на снотворное. Мне кажется, тебе надо слегка сбавить темп.

      Получай Мередит по десять долларов всякий раз, когда кто-нибудь – особенно ее муж – давал ей подобный совет, она могла бы уже загорать где-нибудь в Мексике.

      – Ты прав, Джим, – сказала она. – Как же я сама не подумала.

      В невыносимо жаркий