Зимний сад. Кристин Ханна

могла решиться на этот шаг. Она мысленно внесла в список дел еще один пункт: Прочитать книгу Джеффа.

      Он откинулся в кресле. Его улыбка была почти убедительной, но после двадцати лет брака Мередит не могла не разглядеть скрывавшуюся за ней уязвимость.

      – Давай поужинаем где-нибудь и сходим в кино, – предложил он. – Тебе нужен отдых.

      – Лучше, наверное, завтра. Сегодня надо оплатить для мамы пару счетов.

      – Ты пашешь как сумасшедшая.

      Мередит терпеть не могла, когда он говорил подобную ерунду. От чего, интересно, она должна отказаться? От работы? ухода за мамой? домашних дел?

      – Со смерти папы прошло всего две недели. Будь снисходительнее.

      – И ты к себе тоже.

      Она представления не имела, что это значит, и ей было, в общем-то, наплевать.

      – Мне пора. Увидимся вечером. – Она похлопала его по плечу.

      Мередит вывела собак на огороженную часть двора, после чего поехала к дому родителей.

      К дому матери.

      Поправив себя, почувствовала острую боль, но постаралась ей не поддаваться.

      Вскоре Мередит вошла в дом, закрыла за собой дверь и позвала мать.

      Ответа не последовало – впрочем, как обычно.

      Мать была в парадной столовой, которой пользовались в особых случаях. Она сидела за столом и бормотала что-то по-русски, разложив перед собой все украшения, подаренные мужем за годы брака. Рядом стояла роскошная шкатулка – давний рождественский подарок от Нины и Мередит.

      Горе тяжело отразилось на красивом лице матери: щеки запали, заострив скулы, а словно обескровленная кожа была почти того же цвета, что седина. И только по глазам – необычайно голубым по контрасту с мертвенной бледностью – еще узнавалась та женщина, какой она была всего месяц назад.

      – Привет, мам, – сказала Мередит, подойдя к ней. – Чем занимаешься?

      – Смотри, сколько у нас украшений. Где-то тут должна быть и моя бабочка.

      – Ты куда-то собираешься?

      Мать резко вскинула голову. Встретившись с ней взглядом, Мередит увидела в голубых глазах смятение.

      – Мы можем продать их.

      – Нам незачем продавать твои украшения, мам.

      – Вот увидишь, скоро они перестанут выдавать деньги.

      Перегнувшись через плечо матери, Мередит собрала в кучу все побрякушки. Настоящих драгоценностей среди них не было – папа делал подарки от души, не стремясь выбрать что-нибудь подороже.

      – Не волнуйся за счета, мам. Я буду их оплачивать.

      – Ты?

      Мередит кивнула и помогла матери встать, удивившись послушности, с которой та поднялась вместе с ней по лестнице.

      – А с бабочкой все в порядке?

      Мередит снова кивнула.

      – Все хорошо, мам, – сказала она, укладывая ее в постель.

      – Слава богу, – выдохнула мать и закрыла глаза.

      Мередит долго стояла рядом, наблюдая, как та спит. Наконец она потрогала ее лоб – не горячий – и осторожно убрала упавшую на глаза матери прядку седых волос.

      Убедившись, что мать крепко