Зимний сад. Кристин Ханна

обожали Нину, считали ее едва ли не рок-звездой.

      Но теперь новость о ее приезде вызвала лишь еле слышное класс.

      – Возможно, стоит показать дедушку кому-то еще, – сказала Джиллиан. В ее спокойном и мягком голосе Мередит уже угадывала интонации будущего врача. В этом вся Джиллиан – твердая и невозмутимая.

      – Его уже осмотрело много отличных врачей, – сказал Джефф. Он выждал минуту, позволив всем вникнуть в эти слова, а затем завел двигатель.

      В другой ситуации, коротая время в пути, они бы стали болтать, смеяться и рассказывать истории, а дома сели бы на кухне играть в карты или включили бы в гостиной кино.

      Но в этот раз то и дело повисало молчание. Хотя девочки и пытались завести разговор, вяло рассказывая об учебе, о порядках в студенческих женских клубах и даже погоде, это не помогло развеять напряжение.

      Приехав в «Белые ночи», они зашли в дом и поднялись по узкой лестнице на второй этаж. На верхней ступеньке Мередит обернулась к девочкам с мыслью предупредить их, что дедушка в плохом состоянии, но потом осеклась: они уже взрослые. Так что она тихонько кивнула, открыла дверь и проводила их в спальню.

      – Привет, пап. Смотри, кто приехал.

      Нина сидела на каменном подножье камина, спиной к ярко-рыжему пламени. Увидев их, она встала.

      – Даже не верится, что это мои племяшки, – сказала она, но не рассмеялась, как сделала бы прежде.

      Она подошла к девочкам и крепко их обняла. Затем обняла и Джеффа.

      – Дедушка очень вас ждал, – сказала мать, поднимаясь из кресла-качалки возле окна. – И я тоже.

      Мередит не знала, заметил ли кто-то еще перемену в ее голосе.

      Так было всегда. Насколько холодна была мать с собственными дочерями, настолько же тепло относилась к внучкам. Многие годы Мередит задевало расположение матери к Мэдди и Джиллиан – куда большее, чем к ней самой, – но в конце концов она стала радоваться, что ее дочерям достается бабушкина забота.

      Девочки по очереди обняли бабушку, а затем повернулись к кровати с балдахином.

      На ней не шевелясь лежал папа, белый как мел; он попытался улыбнуться.

      – Мои милые, – едва слышно прошелестел он.

      От Мередит не скрылось, как ошеломило девочек его состояние. Они привыкли видеть дедушку крепким, надежным – таким, как яблони в их питомнике.

      Джиллиан первая наклонилась к нему и поцеловала.

      – Привет, дедушка.

      У Мэдди глаза были влажными от слез. Она взяла сестру за руку и попыталась что-то сказать, но не сумела.

      Он дотронулся дрожащими пальцами до ее щеки:

      – Не плачь, принцесса.

      Мэдди вытерла глаза и кивнула.

      Отец попытался сесть, и Мередит подошла помочь. Она взбила подушки и подложила ему под спину.

      – Мы все здесь, – хрипло проговорил он и посмотрел на жену: – Аня, пора.

      – Нет, – отрезала та.

      – Ты обещала.

      Мередит почувствовала, что в комнате, точно облако дыма, повисло напряжение. Она взглянула на Нину, и та кивнула – значит, тоже это заметила.

      – Начинай, –