Что было бы, если бы смерть была. Николай Бизин

И уж точно не победитель.

      Имелось в виду: Николай-победитель – не совсем о нём. Он ещё только Перельман-победитель: собирает свои ипостаси и души ду'ши (то добавление к достаточному, что противоречит Оккаме и делает его витражи-ипостаси – реально живыми).

      Но потом (вдруг) – «здешний он» в своих словах усомнился: перекинуться из бомжа в полу-бога – это ли не бо-гатства много? А что эти его оборотничества и прочие его ежедневные волшебства здесь мало кому известны: так и это – почти ничто, пустое.

      Ведь любое личное волшебство (и здесь в нем забурлил его естественный аутентизм) есть дело интимное, сокрытое.

      – А вот и нет, – сказал ему мальчик, что держал его за руку. – Ныне все эти перемены полов и природ, и прочие чревоугодничества – дело всего человечества.

      Перельману-аутентисту не понравилась его безапелляционность: приравнять человеческую демон-стративность к пищеварению мозга.

      Перельман-атлет согласился с его правотой.

      – Я не Герой, – повторили оба они.

      – Вы трус? – удивился Кантор. – То есть вы мертвец?

      Он имел в виду: жить – это быть либо живым Героем, либо мертвым Героем. Ибо (в понимании художника Кантора, «этакого Горького с острова Капри») – ежели ты не версифицируешь свои жизни, то ты попросту мертв, даже ежели кажешься жи'вым.

      Для Максима Кантора это было естественно и в культурной традиции, а Николай Перельман с удивлением обнаружил в этой традиции перекличку с жизнями живой или мертвой (из древних мифов Эллады), причём – и та, и другая могут оказаться жизнью волшебной.

      Максим Кантор доводил (своё понимание экзи'станса) – до абсурда: дескать, аутентизм Перельмана есть трусость и бегство от жизни. Делалось это затем, чтобы здесь и сейчас у «этого» Перельмана появилась возможность от абсурда отречься, а Максим Карлович ещё раз удостоверился в своей несомненной правоте.

      Перельман-алкоголик усмехнулся и не стал отвечать.

      До этого разговора с Топоровым и Кантором он был с знаком виртуально (в социальных сетях); но – что за знакомство (да и кто мы там такие: аватар на аватаре) в социальных сетях? Чтобы претворить виртуальность во плоть, пришлось обратиться (своим лицом) к жизни мёртвой и (курсором) прибавить к ней живую душу.

      К достаточному (deus ex machina) добавив необходимое (живое дыхание Бога).

      Впрочем, вся эта история была бы совершенно невозможна без подобного добавления. Сейчас всё совершалось вживую: когда видишь чужую душу (заглядывая за экран монитора) – почти во пло'ти.

      Представляешь (своею душой) – как она ощущает несовершенство мира и собственного пути.

      Душа Перельмана (у монитора) – представила саму себя во плоти' и тоже не стала отвечать Максиму Карловичу: ей достаточно было виртуальных ипостасей на экране монитора и еще одной, вполне материальной – на кухне и в алкогольной нирване.

      Ему (множественному человеку и почти богодемону) – всё это было очень понятно. А ещё ему теперь было многое возможно.

      Например,