Николай Бизин
Список книг автора Николай БизинАнгел-хранитель аллеи Ангелов
«Роман – именно что с судьбой моей Родины»: в нём «нет ни эллина, ни иудея» (что ассоциируется с такой общностью, как советский народ), зато -ь присутствует Среда Воскресения.Роман – с судьбой, на основе некоторой мемуаристики: как невидимо прорастают сквозь наши тела и души последствия решений, принимаемых Верховными Главнокомандующими – для-ради выживания этноса (и личности) и соборного сбережения Веры. События показаны с двух сторон: это и наши (автора и его малой Церкви друзей) прижизненные мытарства в Москве девяностых, и посмертные мытарства Иосифа Виссарионовича Сталина – всё ведёт к простой мысли:У каждого из нас есть не только своя аллея Ангелов, но и каждый являетсяеё ангелом-хранителем. И о тяжести принятия решений пойдёт речь: каждому дан Крест по силам.В повествовании нет ни обвинений или оправданий (само-обвинений и само-оправданий), есть вера в то, что мы уже победили непобедимое зло.
Ангел-хранитель аллеи Ангелов
«Роман – именно что с судьбой моей Родины»: в нём «нет ни эллина, ни иудея» (что ассоциируется с такой общностью, как советский народ), зато -ь присутствует Среда Воскресения.Роман – с судьбой, на основе некоторой мемуаристики: как невидимо прорастают сквозь наши тела и души последствия решений, принимаемых Верховными Главнокомандующими – для-ради выживания этноса (и личности) и соборного сбережения Веры. События показаны с двух сторон: это и наши (автора и его малой Церкви друзей) прижизненные мытарства в Москве девяностых, и посмертные мытарства Иосифа Виссарионовича Сталина – всё ведёт к простой мысли:У каждого из нас есть не только своя аллея Ангелов, но и каждый являетсяеё ангелом-хранителем. И о тяжести принятия решений пойдёт речь: каждому дан Крест по силам.В повествовании нет ни обвинений или оправданий (само-обвинений и само-оправданий), есть вера в то, что мы уже победили непобедимое зло.
Ангел-хранитель аллеи Ангелов
Перед вами новый роман Николая Бизина. И это «роман именно что с судьбой моей Родины», о котором автор рассказывает следующее. На первый взгляд в нём «нет ни эллина, ни иудея» (что ассоциируется с такой удивительной общностью, как советский народ), зато присутствует Среда Воскресения, в которой мы родились и всей своей жизнью продолжаем противостоять непобедимой энтропии. Роман – с судьбой: взаимоотношения героев с их прошлым, настоящим и будущим, на основе некоторой мемуаристики: как невидимо прорастают сквозь наши тела и души последствия решений, принимаемых Верховными Главнокомандующими – для-ради выживания этноса (и личности) и соборного сбережения Веры. События показаны с двух сторон: это и наши (автора и его малой Церкви друзей) прижизненные мытарства в Москве девяностых годов, и посмертные мытарства Иосифа Виссарионовича Сталина – всё ведёт к простой мысли: У каждого из нас есть не только своя аллея Ангелов, но и каждый является её ангелом-хранителем. А что у Бога мёртвых нет – это чистая правда, если решился (даже пусть безнадежно) противостать лукавой энтропии. И о тяжести принятия решений пойдёт речь: каждому дан Крест по силам. В повествовании нет ни обвинений или оправданий (само-обвинений и само-оправданий), есть вера в то, что мы уже победили непобедимое зло.
Что было бы, если бы смерть была
У каждого своя окраина мира, свой экзи'станс, с вершин или низин которого даётся нам взгляд на самое себя.сейчас, когда весь мир собрался мою страну нивелировать до собрания разномастный корпускул, и вновь вся надежда на решения Верховного, на героизм и умение российского воина и на самоотверженность тружеников тыла, автор рассматривает феномен т. н. Украинца (любой национальности – хоть древнего майя): у каждого своя Украина-окраина, где слышны за-дальние голоса ангелов или бесов.в остросюжетном повествовании переплетены времена и пространства. это всё – технические инструменты, посредством которых автор пытается разобраться, какая Сила помогает нам на «светлой стороне» человеческой ипостаси (где здоровье тела, духа и очень неплохое советское образование), и что убивает нас – на «тёмной стороне» (где весь мир постсоветской подлости).
Что было бы, если бы смерть была
У каждого своя окраина мира, свой экзи'станс, с вершин или низин которого даётся нам взгляд на самое себя.сейчас, когда весь мир собрался мою страну нивелировать до собрания разномастный корпускул, и вновь вся надежда на решения Верховного, на героизм и умение российского воина и на самоотверженность тружеников тыла, автор рассматривает феномен т. н. Украинца (любой национальности – хоть древнего майя): у каждого своя Украина-окраина, где слышны за-дальние голоса ангелов или бесов.в остросюжетном повествовании переплетены времена и пространства автор пытается разобраться, что же имеется на "светлой стороне" человеческей ипостаси (где здоровье тела, духа и очень неплохое советское образование) и – на "тёмной стороне" (где весь мир постсоветской подлости).
Что было бы, если бы смерть была
Никто лучше автора не сможет сказать о чем его книга. А посему дадим слово Н. Бизину: «…у каждого своя окраина мира, свой экзи’станс, с вершин или низин которого даётся нам взгляд на самого себя. У каждого своя Украина-окраина, где слышны за-дальние голоса (ангелов или бесов). Не то чтобы «объективный взгляд»: (несколько большая) виртуальность запределья смотрит на (несколько меньшую) виртуальную ограниченность; что-либо ещё – вряд-ли доступно смертным (если бы смерть была). И вот к этому «стороннему» взгляду бывает добавлен тот или иной голос: возможность видеть вещи и называть их по имени». Вот в таком странном на первый взгляд изложении вещает автор в своей новой книге, пытаясь разобраться, что же имеется на «светлой стороне» человеческой ипостаси (где здоровье тела, духа и очень неплохое советское образование) и – на «тёмной стороне» (где весь мир постсоветской подлости).
Вечное Возвращение
В романе «Вечное Возвращение» речь идёт о Сотворении Мира, о Грехопадении и не только о том, что было после него: о непрерывном самовоссоздании человека, о тщете его попыток пройти путь от Первого до Последнего, от Альфы к Омеге – так что и речи нет о неправильном Начале! Человек здесь ничего не начинал.Остросюжетное и многомерное повествование затрагивает аспект «до Грехопадения», причём развёрнутый на протяжении всей человеческой истории «после Него»: взаимоотношение Адама и его Первой Жены Лилит – из ребра не сотворённой, добра и зла не ведающей."Мы дети Дня Восьмого", – Торнтон Уайлдер; мир не может быть целостен и дотворён, если не достигнута невиданная гармония человеческой любви Первомужчины и Первоженщины; а что много крови и смерти в человеческой истории (из которой нет выхода, казалось бы), – так ведь смерти нет! Есть недостижимая любовь.Кому, как не Лилит, не ведающей не только добра и зла, но и смерти, знать об этом…
Deus ex machina
Ирреально-фантастические повести – небольшое размышление о небольшом будущем: не сразу в Царство Божье, а поэтапно восходя по лестнице Иоанна Лествичника… ан нет!Скушайте яблочко, станьте как боги – и только потом (упав) начните медленно подниматься.Вся история падшего человечества об этом.
Путешествие из Санкт-Ленинграда в Бологое
Впрочем, о чём это я? Разумеется разумом, что о любви! Как не единожды говаривал мне за доброй порцией не менее доброго спирта самолично Емпитафий Крякишев, лишь о двух вещах (ибо – всё в мире вещь) не следует празднословить (ибо – об остальном все слова праздность): о Боге и об искусстве! Бога следует постигать и следовать за ним; разве что – постоянно от постигнутого отказываясь: ибо постижимое не есть Бог.Искусство же – следует просто делать; чем и из чего, спросите? А из себя самого – самим собой: самому становиться воплощённым искусством – не правда ли, очень сродни помянутому мной мироформированию? И ни в коем случае нельза на мироформировании паразитировать, то есть становиться пошлым искуствоедом (людоведом); впрочем, о чем это я?Разумеется разумом, что о любви.
Перевод времени на языки
Мир есть речь (в начале было Слово), а версифицирование речи —почти терраформирование. Однако, в мире постмодерна реальностьи личность не важны, первостепенны приклеенные к ним ярлыки (какпример реклама: «вы этого достойны»); далее – человек становится«гомункулом субкультуры» в колбе постмодерна. Можно ли этому противопоставить Слово? В романе «Перевод времени на языки» речь идёт о самых началахбытия личности: об умении (или неумении) вдохнуть жизнь живуюв мёртвые буквицы миропорядка. Разве что, почти всё действие происходит во времена Испанского и Португальского Ренессанса, когда отповсеместной девальвации сущностей ещё не зависело само существование человечества. Отсюда термин (само)Инквизиция – почти безнадёжное противостояние превращению человечества в мир насекомых.