Стальные боги. Замиль Ахтар

то, чему ее обучали, и я предпочел бы, чтобы она дралась у меня под носом.

      – Я об этом подумаю.

      – Это все, чего я хочу.

      Она чмокнула меня в лоб и ушла. Хорошо снова обрести дочь. Как огромно ее всепрощение, если, несмотря на мое десятилетнее отсутствие, она может быть такой доброй. Ведь печаль утраты рано или поздно обращается в гнев, а тот – в горечь. Все же, если забыть пощечину, дочь проявляла ко мне лишь заботу и нежность.

      Я ворочался, растревоженный мыслями о предстоящей осаде. Мне хотелось схватить Мелоди и уехать в Томбор или даже в более далекую землю. Если бы это было так просто.

      Я пошел в буфетную выпить кофе. Тенгис уже пил, сидя на полу, и читал свиток, держа его у самого носа. Он налил чашку и мне.

      – Что ты делаешь со всеми этими книгами, свитками и астролябиями? – спросил я.

      – Измеряю фазы луны. Ничего из того, что твой тупой ум мог бы понять.

      – Испытай меня, старик.

      Тенгис вздохнул, словно уже устал он моего наигранного интереса.

      – В ближайшие месяцы будет затмение. Я пытаюсь выяснить, когда именно.

      – Что бы ни удерживало тебя от берега смерти, я только «за». – Я отпил кофе. Вот и выспался. – Кстати, о смерти. Знаешь, чего хочет твоя внучка?

      Он свернул манускрипт и потер усталые глаза.

      – Пришло время ей воспользоваться тем, чему ее обучали. И ей повезло, что ты будешь рядом и сможешь уберечь ее от опасности.

      – Это она собирается меня защищать.

      Тенгис покачал головой.

      – Я же говорил: в твоем возрасте ты не имеешь права быть слабым.

      – Меня делает слабым не возраст.

      По полу проскользнула ящерка и защебетала. Даже у нее есть возлюбленный, есть кому петь.

      – Отпусти ее, Кева. – Тенгис накрыл мою руку своей, покрытой пятнами и морщинами. – Отпусти Лунару. Ты достаточно настрадался.

      – Ты говоришь так, будто у меня есть выбор. Будто я не пытаюсь вот уже десять лет.

      – Ты мой сын, – ответил Тенгис, – и, пока я жив, у тебя всегда будут дом и семья. Мы с Мелоди здесь ради тебя. Ты не одинок, понимаешь?

      Древний старец, чьи внимание и забота были моими первыми воспоминаниями и кто был со мной в равной мере и строг, и добр, обнял меня так, словно мне снова четыре года.

      К моему стыду, я, сорокалетний, разрыдался в ту ночь на руках у отца.

      4. Михей

      Что может случиться между этой минутой и вечностью? Гибель рода людского, воскресение у Фонтана и суд ангелов. Кто я, как не песчинка, в сравнении с этим? Даже не песчинка, нет. Вспышка. Одна вспышка священного огня над этим грешным миром.

      Были те, кто хотел погасить мой огонь, потушить до того, как он их поглотит. Можно предположить, что речь о неверующих, но среди них было много тех, кто называл себя этосианами.

      Одним из них был епископ, и он сгорел. А еще один поднялся на борт «Морского клинка» и вошел ко мне в каюту. Это был посланник двора из Гипериона, столицы империи Крестес.

      – Император Адроникос Ираклиус Сатурнус мертв, – сказал он. – Его сын Алексиос коронован как император и получил имя Иосиас, в честь апостола.