Стальные боги. Замиль Ахтар

почему моя религия истинная, а ваша ложная. Вы берете рабов. Вы верите, что человеком можно владеть. Если и есть на свете зло, то это рабство. Грехи, которые мы совершаем друг против друга, – вот что такое зло, а не какая-то темная богиня, которая правит адом.

      Я мог бы поклясться, что она едва заметно ухмыльнулась.

      – И как же называется то, что делаешь ты? Сколько людей трудится над перестройкой твоих кораблей, не получая ни монетки?

      Я удивленно моргнул.

      – Кто тебе рассказал?

      – Я знаю многое, так же, как ты знаешь, что ты не такой несгибаемый, каким пытаешься казаться.

      – Я верующий человек. Первое, что я сделаю, когда разграблю Костани, – привезу все ее золото и серебро на этот остров, чтобы заплатить всем, кто хоть раз поднял для меня доску. А вдовам тех, кто умрет на жаре, я отдам целый корабль драгоценностей шаха.

      – Сначала нужно завоевать Костани. А без меня ты сделать это не сможешь.

      Девушка отошла от меня, волоча за собой железный шар, будто он ничего не весил, и села в углу.

      В ту ночь мне предстояло выбрать, кого отдать епископу, – ведьму или пятерых моих помощников. Я забился в угол своей каюты и накрыл голову простыней, чтобы отгородиться от окружающего мира. Я молил того, кто слышит все молитвы, о наставлении на путь истинный, об избавлении. Как я мог думать о том, чтобы отдать своих людей? И все же обещанная девушкой Костани запала мне в душу. Ведьма показала мне свою силу, передвинув железный шар, и я не мог отдать ее епископу и его инквизиторам. На рассвете я ползал по полу, все еще накрытый простыней, и умолял Архангела о прощении, потому что уже знал, что должен сделать.

      Собрав пятерых командиров, я рассказал им о желании епископа, чтобы они предстали перед судом вместо меня, но умолчал о его предложении выдать ведьму.

      – Мы готовы умереть за тебя, – сказал Беррин от всех пятерых. – Не стоит колебаться из-за твоей любви к нам. Мы знаем, что и Архангел так же любит людей.

      – Мне жаль, – только и мог сказать я.

      – Не нужно жалеть, брат, – сказал ясноглазый Зоси. От мысли о нем, болтающемся в петле, меня бросило в дрожь. – Мы все только что очистились в воде, смыли свои грехи. Мы умрем, почти не успев наделать новых, и, возможно, книга наших добрых дел окажется толще, чем книга грехов.

      – Пусть Архангел запишет все ваши грехи в мою книгу, – сказал я. – Я понесу их, как вы несли наше святое дело.

      Орво, мой главный алхимик и сапер, положил обожженную руку мне на плечо.

      – Я не хочу умирать. Я еще не испробовал множество рецептов. Но буду горд увидеть ангелов с такой компанией.

      Его грубое безбровое лицо было мне милее лица любой прекрасной девы.

      Эдмар, имевший шрамов не меньше, чем волос, кивнул.

      – Можешь назвать в мою честь мост в Костани. А, нет, пусть это будет бомбарда. Самая большая.

      Каждый шрам на его лице был святее священного гимна, ибо они были получены на службе Архангелу.

      Один Айкард снисходительно молчал. Он дергал светлую козлиную бородку – тщеславная мода, которую я терпеть не мог. Мой главный шпион менял форму