Стальные боги. Замиль Ахтар

Просто таков был мир. Ныне я возродился во имя Архангела в том же несовершенном мире, но теперь нож в моей руке, и направлен он на тех, кто этого заслуживает.

      Мне даже не пришлось поднимать голову – священник потянул меня за волосы.

      – Тяжелой водой я очищаю тебя от всех грехов перед лицом Архангела и Двенадцати ангелов.

      Моя армия на берегу озера простиралась до горизонта. Пятьдесят тысяч вооруженных паладинов наблюдали за возрождением своего Великого магистра.

      Старый священник схватил меня за плечи.

      – Веруешь ли ты в Архангела и Двенадцать, которых он поставил охранять верующих?

      – Верую.

      – Отрекаешься ли от Падших ангелов и отвергаешь ли все их искушения?

      – Отрекаюсь.

      – Будешь ли следовать воле своего императора, куда бы она тебя ни вела?

      Я поколебался, затем сказал:

      – Куда бы она ни вела.

      Как только обряд был завершен, я вышел из воды. Беррин, мой заместитель, подал набедренную повязку, и я направился к зажженному им костру. Сорвав с дерева фигу, я сел у огня и наслаждался теплом. Ах, как легко быть новорожденным – чистым листом пергамента, на котором можно начертать Священное Писание.

      – И каково это – быть Михеем Железным? – спросил Беррин. Толстые щеки делали его похожим на младенца. Но он был первым из моих паладинов и черные доспехи нашего батальона носил так, будто они были отлиты на нем при рождении. Красный узор нагрудника подчеркивал его рыжие кустистые брови, сейчас от волнения опущенные вниз.

      – До того как я вошел в эту воду, моя душа была покрыта дегтем. Теперь она безгрешна и сияет, как звезда. – Я выплюнул в огонь фиговое семечко. – Не хочу, чтобы она снова потемнела. – Я поднял ладони вверх. – Беррин, ты поможешь мне быть достойным человеком?

      – Мой господин, ты и так лучший из нас. Потому тебе и оказана эта честь.

      – Нет… Я не более достоин, чем любой из вас. – Я зажмурился, чтобы скрыть слезы. – Когда священник толкнул меня и погрузил в воду, я увидел все дела рук своих. – Передо мной снова промелькнул образ Мириам, в комнате без окон, пронзительно кричащей от родовых мук, окруженной презренными тупыми священниками. Как я мог оставить ее там? – Я творил такое… Меня следует бросить в самую глубокую яму.

      – Тяжелая вода все смыла. Это твой великий день, мой господин. Не стоит омрачать его унынием.

      Беррин ерзал и прятал руки за спиной. Невыносимая отстраненность. Да, возродившись в Священном море, я стал равным любому лорду, даже императору, но меньше всего мне хотелось, чтобы мои люди считали меня выше себя, чтобы воспринимали таким же, как попиравшие их гнусные лорды.

      – Это великий день для всех нас, – сказал я. – Любую оказанную мне честь я разделяю с каждым из вас. И, Беррин… пожалуйста, не зови меня «господин». Я не стану пороть тебя из-за пшеницы.

      – Как скажешь, Великий магистр.

      – Так-то лучше.

      Я доел фигу, стряхнул меланхолию и оглядел своих людей. Они преклоняли колени, когда я проходил мимо. Мои святые мечники,