Общество забытых поэтов. Роман в драме. Сурен Галстян

пока что этому, а потом он, когда сможет, перезвонит. (Громко.) Стёпа!

      Сцена VI

      Конный двор поместья. Федя спит в конюшне. Входит Генрих.

      Генрих. Спит! Вставай! (Федя просыпается.) Сколько спишь уже?

      Федя. Сэр, не более получаса, кажись.

      Генрих. Смотри у меня: из-за тебя уже одна из лошадей Лоренцо померла, ведь за ней не уследил.

      Федя. Ну с дуру, сударь, с дуру, голова дырявая у меня, извините. Сегодня изволите покататься?

      Генрих. Я бы хотел, но одному мне будет скучно, а остальные пока желания не изъявили. (Входит Вильгельм.)

      Вильгельм. Ничего себе! Желания не изъявили! Ты даже нас не подождал.

      Генрих. Не мог дождаться. Знаешь ведь, как я это люблю.

      Вильгельм. Это, брат, хорошо, но езда верхом – моя стихия, хотя и в этом ты хорош.

      Генрих. В тот раз ты победил: я хочу реванш.

      Вильгельм. Всегда рад. Федя, седлай лошадей! (Идут ждать лошадей.)

      Сцена VII

      Лоренцо и Якопо выходят из зала в форме, со шпагами и шлемами.

      Лоренцо. Снова и снова проигрываешь, ты невнимательнее, чем обычно. О чём ты так задумался?

      Якопо. Интересно, что будет дальше у Августа с… как её? С Джульеттой?

      Лоренцо. Мы так и не узнали имени, но он сказал, что близко был тогда твой вариант. Я знаю, что у Гуси всё будет хорошо с ней, я верю, что он любит, а Любовь он уважал всегда.

      Якопо. Да. Я думаю, помнишь ты тот случай, когда он не в первый раз с какой-то девицей уединился, но она вдруг останавливает его, говоря, что не может, потому что любит другого; Август, посмотрев на неё, понял, что это не игры, это чистая правда; он сразу прекратил, пожал ей руку, сказав, что уважает её искренние чувства, и ушёл.

      Лоренцо. Я тоже именно это вспомнил сейчас. Всё будет хорошо у них, а пока что нам бы помыться да поесть.

      Якопо. Согласен. (Отдают шлемы и шпаги подошедшему слуге.) Филя! (Приходит Филя.) Повару скажи, чтобы сегодня добавил к обеду какие-нибудь супы да мясные блюда. (Филя молча поклонился и ушёл. Якопо и Лоренцо тоже ушли.)

      Сцена VIII

      Кабинет Августа. Он за письменным столом пишет и рвёт очередные стихи.

      Август. Не пишется что-то никак. (Входит Вильгельм.)

      Вильгельм. Знаешь, что не так?

      Август. Привет, Милорд, и что ж, по-твоему, не так?

      Вильгельм. То, что ты тут ещё.

      Август. А где ж мне быть?

      Вильгельм. Скажи мне, ты поэт?

      Август. Надеюсь, что да.

      Вильгельм. Чем занимается поэт?

      Август. Пишет стихи.

      Вильгельм. Шире.

      Август. Может, видит красоту?

      Вильгельм. А где она есть? Где есть красота?

      Август. Во многом: в душе, в облаках, в улыбке, в горении огня.

      Вильгельм. А если ещё шире?

      Август. Не пойму.

      Вильгельм. В самой жизни, милый мой! Хорошим может быть поэт, что терпит жизнь, ища отдушину в стихах; но тот, кто любит её и выражает Любовь на своей лире –