Тесен круг. Пушкин среди друзей и… не только. Павел Николаев

утешителю

      Всё ниспошли.

      К этой строфе приписал две свои:

      Там – громкой славою,

      Сильной державою

      Мир он покрыл.

      Здесь безмятежною

      Сенью надежною,

      Благостью нежною

      Нас осенил.

      Брани в ужасный час

      Мощно хранила нас

      Верная длань.

      Глас умиления,

      Благодарения,

      Сердца стремления —

      Вот наша дань.

      «Там» – это в Западной Европе, «он» – царь Александр I, осчастлививший мир освобождением от ига Наполеона и давший народам благостную тишину. Мощная длань государя охраняла покой лицеистов («нас»), которые благодарны своему монарху; устремление их сердец к царю-герою – их посильная дань Александру.

      И что примечательно, молодой поэт ни разу не назвал царя ни по имени, ни по титулу. О том, что речь в стихах идёт именно об Александре, мы догадываемся по их содержанию и по первой строчке из гимна Жуковского («Боже! Царя храни!»). Интересное умолчание! Да ещё фактически в неофициальном гимне учебного заведения императорской семьи.

      Кстати, в весьма нелестной эпиграмме «Двум Александрам Павловичам» лицеист Пушкин не остановился перед тем, чтобы открыто назвать царя и унизить его сравнением с Зерновым, служившим в лицее в должности помощника гувернёра. Один из лицеистов говорил о нём: «Подлый и гнусный глупец». Хорошенькая компания для владыки Севера! Итак:

      Романов и Зернов лихой,

      Вы сходны меж собою:

      Зернов! Хромаешь ты ногой,

      Романов головою.

      Но что, найду ль довольно сил

      Сравненье кончить шпицом?

      Тот в кухне нос переломил,

      А тот под Австерлицем (1, 423).

      Ничего себе характеристика (хромает головою!). И это после всех дифирамбов, пропетых Александру в приведённых выше стихотворениях поэта. Конечно, эпиграмма при жизни Пушкина не печаталась. Но что интересно, она сохранилась в одном из лицейских сборников, то есть была доступна и учащимся, и преподавателям, а возможно, гостям и родственникам лицеистов.

      То есть лицей формировал обособленный круг людей, сплочённых дружбой, повышенным понятием дворянской чести и долгом перед Отечеством.

* * *

      В ноябре 1815 года в Царском Селе расквартировался лейб-гвардии Гусарский полк. С этого времени началось постепенное сближение Пушкина с его офицерами. До выпуска из лицея в круг приятелей Александра вошли П. Т. Каверин, П. А. Нащокин, Я. В. Сабуров, П. Д. Соломирский, А. Н. Зубов, П. А. Чаадаев и другие. Некоторые из них стали друзьями поэта. Уже в марте следующего года в философической оде молодой поэт пропел осанну гусарским усам:

      За уши ус твой закрученный,

      Вином и ромом окропленный,

      Гордится юной красотой,

      Не знает бритвы; выписною

      Он вечно лоснится сурьмою,

      Расправлен гребнем и рукой.

      Чтобы не смять уса лихого,

      Ты к ночи одою Хвостова

      Его тихонько обвернёшь,

      В