Тесен круг. Пушкин среди друзей и… не только. Павел Николаев

пышны их дворцы, великолепны залы.

      Поэтов – хвалят все, питают – лишь журналы;

      Катится мимо их Фортуны колесо;

      Родился наг и наг ступает в гроб Руссо;

      Камоэнс с нищими постелю разделяет;

      Костров на чердаке безвестно умирает,

      Руками чуждыми могиле предан он:

      Их жизнь – ряд горестей, гремяща слава – сон (1, 32).

      Словом, отрок, вступивший в пору юности, перспективами писательского бытия не обольщался, но он уже принял решение, от которого отступать не намеревался:

      Когда на что решусь, уж я не отступаю,

      И знай, мой жребий пал, я лиру избираю.

      Пусть судит обо мне, как хочет, целый свет,

      Сердись, кричи, бранись, – а я таки поэт.

      4 июля в Москве вышел 13-й номер журнала «Вестник Европы». В нём было помещено стихотворение «К другу стихотворцу». Это была первая публикация юного поэта. Она сразу обратила на себя внимание, особенно в лицее.

      Капитуляция Парижа

      Всю вторую половину года в Петербург возвращались войска, овеянные славой освободителей Европы от владычества Наполеона. Пушкин писал позднее: «Война была кончена. Полки наши возвращались из-за границы. Народ бежал им навстречу. Музыка играла завоёванные песни “Vive Henri-Quatre”[4], тирольские вальсы и арии из “Жоконды”[5]. Офицеры, ушедшие в поход почти отроками, возвращались, возмужав на бранном воздухе, обвешанные крестами. Солдаты весело разговаривали между собой, вмешивая поминутно в речь немецкие и французские слова.

      Время незабвенное! Время славы и восторга! Как сильно билось русское сердце при слове: “Отечество”! Как сладки были слёзы свидания! С каким единомыслием мы соединяли чувство народной гордости и любви к государю!»

      Все с нетерпением ждали царя; городские власти готовили пышную встречу. Узнав об этом, Александр писал главнокомандующему Санкт-Петербурга генералу С. К. Вязмитинову: «Сергей Козьмич! Дошло до моего сведения, что делаются разные приготовления к моей встрече. Един Всевышний причиною знаменитых происшествий, довершивших кровопролитную брань в Европе. Перед Ним все должны мы смиряться. Объявите повсюду мою волю, дабы никаких встреч и приёмов для меня не делать».

      Запрет царя решилась нарушить только его мать, вдовствующая императрица Мария Фёдоровна. В своей резиденции, в Павловске, она устроила праздник в честь венценосного сына. На нём была представлена интермедия[6] и пропета кантата Г. Р. Державина: «Ты возвратился, благодатный, наш кроткий ангел, луч сердец!»

      Празднование состоялось 27 июля. Гвоздём программы был балет, который разыгрывался на лугу около Розового павильона. Балетмейстер Гонзаго соорудил декорации с видом окрестностей Парижа и Монмартра. «Наш Агамемнон, миротворец Европы, низложитель Наполеона, сиял во всём величии, какое только доступно человеку», – вспоминал один из лицеистов.

      От дворца императрицы к бальному павильону шла дорожка, над которой возвышались довольно узкие Триумфальные ворота.

4

Да здравствует Генрих IV.

5

«Жоконда» – комическая опера Н. Изоара.

6

Интермедия – представление в антрактах между действиями основной пьесы.