Пуговицы. Ида Мартин

чтобы совершить хороший поступок и потом спать спокойно. Или просто порадоваться, что умерли не они.

      – Вообще-то приходят, чтобы выразить любовь и уважение к умершему, – в голосе Томаша прозвучало осуждение.

      Я выпрямилась:

      – Выражать любовь нужно живым, а мертвым она уже не нужна.

      Несколько секунд мы смотрели прямо друг на друга, после чего он кивнул с таким видом, словно я сказала какую-то гадость, но это было ожидаемо и ничуть его не удивило.

      – Что мне еще сделать?

      – А ты любил Надю?

      – Что? – Он поморщился, как будто не расслышал, но я готова поклясться, что по его лицу пробежала тень.

      – Вы же общались и все такое… – Я сделала многозначительную паузу. – Что конкретно ты хотел выразить, когда пришел к ней на похороны?

      – Я пришел, потому что так правильно! – Он без труда выдержал мой требовательный взгляд.

      – А почему у Нади не было друзей, которые хватились бы ее?

      – Я не знаю.

      – Кто-нибудь из них пришел на похороны?

      – Нет. Зато Павел Степаныч был.

      – Трудовик? Ого! Круто. Наверное, рыдал горючими слезами?

      – Почему ты такая злая, Микки? С человеком случилось несчастье, а ты только насмехаешься. Даже если Надя тебе не нравилась, сейчас это уже не имеет никакого значения. Ты жива, а она мертва. Считай, что ты победила. Только держи это в себе.

      Его слова прозвучали унизительно, в глазах читался укор.

      Я бросила веник на пол и вытащила флешку.

      – И это ты собираешься учить меня морали?

      – Что это? – Он протянул руку, но я резко убрала флешку за спину.

      – Ты знаешь.

      – Без понятия.

      – Ваши с Надей похождения.

      – Извини, Микки, я не понимаю, чего ты хочешь. – Томаш улыбнулся.

      – Я хочу, чтобы ты во всем сознался! – выпалила я на одном дыхании, совершенно не подготовившись. Думала вывести его из себя, но он не поддался, только задумчиво нахмурился.

      – Сознался в чем?

      – В том, что это ты ее убил.

      Я внимательно следила за его реакцией. Очевидно, что он напрягся, но очень старался этого не показывать, поэтому, улыбаясь, продолжал смотреть мне прямо в глаза, как это делают животные, когда решают, стоит ли им напасть или лучше отступить.

      – Неожиданно. И зачем мне это?

      – Откуда я знаю? Возможно, из ревности или потому, что ты маньяк.

      Встряхнув головой, он неожиданно рассмеялся, как если бы вдруг сообразил, что это розыгрыш.

      – Мне ничего не стоит пойти сейчас в полицию и отдать им эту флешку.

      – Можешь объяснить, что на ней?

      – Там запись вашего с Надей секса.

      – Не может быть. Покажи!

      Он снова протянул руку. Взгляд у него был медленный, но движения быстрые. Я отпрянула. Снисходительная улыбочка наконец-то стерлась с его лица. Он явно разволновался.

      – Где ты это взяла и зачем она тебе?

      – Пойду с ней в полицию.

      Его