Поручик Ржевский и дама с солонкой. Иван Гамаюнов

но вас не помню.

      – А я как будто припоминаю фамилию Бенский, – сощурился Ржевский. – Уж не вы ли это?

      Софья наконец решила исправить неудобное положение, раз муж молчит. Она непринуждённо представила «друга семьи» так, будто ничего не происходит и «друг» – поручику вовсе не соперник:

      – Александр Аполлонович, это Сергей Сергеевич Бенский, ротмистр в отставке. Сергей Сергеевич, познакомьтесь: это Александр Аполлонович Ржевский, поручик в отставке.

      «Ага, – подумал Ржевский. – Тот самый». И снова принялся искать, что бы такое скинуть сопернику на колени.

      – Так вы – Ржевский! – воскликнул друг семьи Тутышкиных.

      На лице его отразилось уважение и восхищение, но Ржевскому отчего-то показалось, что чувства эти фальшивы.

      – Александр Аполлонович, – продолжал Бенский, – не имел чести быть знакомым, но много наслышан о вас.

      – В самом деле?

      – Да. И о ваших подвигах.

      – Я рад, – снисходительно улыбнулся Ржевский.

      – И тех подвигах, что были после войны, – добавил Бенский, вдруг улыбнувшись чуть насмешливо.

      – Это которых?

      – Главным образом тех, что были совершены в нашей губернии.

      – Тогда вы что-то путаете, любезный. – Ржевский нахмурился, всё больше подозревая в собеседнике фальшь. – В последние два года я тихо жил в деревне и не совершил ничего героического.

      – Не скромничайте, поручик. – В улыбке Бенского вновь проскользнула насмешка. – Не зря же вас прозвали Рыжим Дьяволом.

      Ржевский понял, что его хотят скомпрометировать перед дамой, рассказав ей о событиях во Ржеве. А если дама уже осведомлена через молву, то даже напоминание о слухах могло стать неприятным.

      Полностью отрицать все слухи, пожалуй, не следовало – неправдоподобно. А вот если частично признать вину, но не давать собеседнику сгущать краски…

      – Кто это прозвал? – нарочито удивился поручик.

      – Ржевские купцы-старообрядцы.

      – Ах, вот вы о чём! – Ржевский расплылся в улыбке. – Так это пустяки и недоразумение. Просто я оказал услугу одной купчихе.

      – Купчихе Балакиревой.

      – Не помню её фамилию, – небрежно произнёс Ржевский и повернулся к Софье. – Происшествие – сущий пустяк. Иду я как-то по улице Ржева, городским воздухом дышу. Весна, грязь. Вдруг слышу крик. Стоит посреди улицы баба.

      – Красивая? – спросил Бенский.

      – Да. – Ржевский прикусил язык. – То есть нет. То есть не помню. Что издалека разглядишь? Сарафан, душегрейку, платок? Я сразу разглядел только то, что она на одной ноге стоит. А другой ногой в воздухе помахивает, будто балерина. То вбок ногу отведёт, то назад. Давненько я такого балета не видел.

      Кажется, Софье не понравилось это сравнение, и поручик поспешил продолжить:

      – В общем, шла по грязи и увязла. Дёрнулась, а сапожок с ноги соскочил, да так в грязи стоять и остался. Баба крутится, босой ногой машет, руками машет. Просто театр! Уже и зрители начали собираться. Я, конечно,