Доживем до понедельника. Ключ без права передачи. Наталья Долинина

Адамян и Колчин.

      – Юля… магнитофон дай мне, пожалуйста. Я потом объясню, – сказал Смородин.

      – А я сейчас объясняю, – обиженно возразил Мишин. – Его просят двенадцать человек учителей. Банкет у нас, понятно?

      – Дай его мне, Юля, – напряженно повторил Алеша.

      – Смородин, а ну кончай торговлю, – возмутился Константин Иванович, – вот еще новости… Я учитель, а ты кто? Баюшкина, миленькая, ну? Это на час-полтора, не больше… Я тебе за него отвечаю! Вот спасибо…

      Аппарат незаметным образом оказался у него.

      – Вам не подойдет эта музыка. – Майданов загородил ему дорогу. – Серьезно. Отдайте, Константин Иваныч!

      – Может, ты в драку со мной полезешь?! – побагровел Мишин. – К тем дружкам своим бритоголовым захотел?

      Майданов засунул в карманы кулаки и отвернулся.

* * *

      В буфете Константин Иванович застал тишину.

      – Что это вы? Заскучали? – спросил он потерянно. – Эмма Пална, а те три бутылочки «Алиготе», которые в резерве у нас?

      Она не ответила.

      – Откуда у вас это? – спросил, вглядевшись в магнитофон, Назаров.

      – У ребят взял, у Баюшкиной… Еле отбил, такие собственники оказались – жуткое дело!

      – А как магнитофон оказался у них?

      – Я не знаю… Так чья вещь-то? – не понимал Мишин.

      Назаров распахнул дверь – за ней молча, угрюмо стояли Юля, Майданов, Смородин, Адамян, Колчин…

* * *

      Марина подоткнула одеяльце, поцеловала Антона:

      – Больше ты меня не зовешь, договорились? Спишь, да?

      – Сплю!

      Но стоило ей выйти в другую комнату, как он позвал ее.

      – Ну что опять?

      – Мама, спокойной тебе ночи, доброго тебе стирания и доброго мытья посуды!

      – Спасибо! – засмеялась она. – Только мы уже распрощались, больше ничего не придумывай…

      У нее действительно было запланировано «доброе стирание»: накопилось порядочно. Она замочила в ванной белье. Сквозь шум воды не сразу услышала, как звонят в дверь. Открыла и не смогла спрятать удивление: у порога стоял Назаров.

      – Разрешите?

      – Прошу…

      – Что, очень странный поступок?

      – Почему же? Вероятно, приехали вправлять мои вывихи…

      – Так ведь это, наверное, бесполезно? – усмехнулся он. – Можно пройти?

      – Да-да. А где же ваше пальто?

      – А у меня печка в машине. – Он прошел за Мариной в комнату, держа за ремешок магнитофон в руках, сведенных за спиной. Стал разглядывать эстамп, изображающий Чарли Чаплина, большой фотопортрет Улановой – Джульетты, статуэтку молодого Маяковского и во множестве – Антошкины снимки…

      – Похож на вас парень…

      – Да, я знаю.

      – А это – мама ваша? – С одной фотографии на гостя смотрело патрицианское лицо седой красавицы.

      – Это Анна Ахматова… Чаю хотите?

      – Спасибо, нет. Я этим банкетом сыт.

      Чуткая настороженность была в Марине и передавалась Назарову. Или – наоборот?

      – Знакомая вам вещь? – спросил он вдруг