Любовь-неволя. Евгений Петропавловский

ты сейчас подобен этому мышонку. Ведь если взбунтуешься и покалечишь кого-нибудь из «дедов», тогда – к гадалке не ходи – тебе светит дисбат. Или «зона». Тоже ничего хорошего. Значит, надо терпеть, оставив всё как есть. Стиснуть зубы и терпеть. Мир неправилен, несовершенен, этого не изменить, но можно понять и привыкнуть. Приладиться по мере возможности.

      Так думал ты, трясясь в караульном ЗИЛе и – с переменным успехом – пытаясь отогнать сон… Ещё полтора года. Даже немного меньше. А потом – все радости жизни будут к твоим услугам. Это кое-чего стоит, как ни крути, ведь жизнь закончится не завтра.

      А ЗИЛ знай себе ехал и убаюкивал, мерно урча движком; как назло, ехал и убаюкивал, зараза такая, тебе нельзя было спать, ты прекрасно понимал это, но хотел слиться с тёплой ночной темнотой и не имел сил бороться с неотступным желанием, и уже не пытался бороться с ним, поскольку ничего не мог с собой поделать… Ты наверняка уснул бы – однако внезапно кто-то стал тормошить тебя за плечо и тихо прошептал на ухо:

      – Серёжа.

      Голос был удивительно ласковый, мягкий, грудной.

      Ты даже не сразу сумел понять, что произошло. Однако мгновенно встрепенулся:

      – А? Что?!

      – Серёженька, – повторила Мариам тихо, – тебе не плохо?

      – Да нет, я просто курил тут и… как-то ушёл в свои мысли.

      Это была она.

      Прошлое мгновенно отпустило тебя, рассыпалось, исчезло.

      Зябко обхватив себя руками за плечи, перед тобой стояла Мариам. Материальное воплощение твоих желаний. Добрая богиня сегодняшнего дня.

      – Ой, а я уже не знала, что и думать, – сказала она. – Вижу: стоишь, прислонился к забору, и глаза закрыты… Я так испугалась!

      – Нет-нет, всё нормально, я хорошо себя чувствую, не бери в голову, – ты смущённо улыбнулся. – В самом деле, как-то устал я сегодня.

      – А-а-а, – понимающе протянула она, склонив голову набок, и в её глазах зажглись лукавые огоньки. – Ну, тогда идём спать.

      Мариам легонько взъерошила ладонью твои волосы: словно внезапным сквознячком обдало. И повела тебя – по двору, а затем по дому – до самого дивана, крепко поддерживая за талию: то ли твои уверения в хорошем самочувствии прозвучали недостаточно убедительно, то ли воспоминания о недавней близости вызвали у неё новый прилив нежности. Затем, усадив тебя на диван, она принялась покрывать поцелуями твоё лицо. После этого сняла с тебя рубашку и брюки, шепча что-то ласково-неразборчивое.

      Вокруг стояла кромешная темнота. Понятное дело: ночь, а свет в доме никто не зажигал.

      «Не следует ждать от жизни слишком многого», – мысленно убеждал ты себя. И вместе с тем понимал: того, что произошло между вами, уже слишком много. Что станется с тобой дальше, не всё ли равно, заглядывать в будущее ты не пытался. От неминуемого не убережёшься. Как говорится, не радуйся нашедши, не плачь потерявши. А совсем ничего не ждут от жизни только покойники.

      Мариам уложила тебя в постель и сама легла рядом. Ты прижался лицом к её груди; а она стала гладить маленькой