Анемия. Мария Александровна Ушакова

погода для прогулки. Возле церкви есть небольшой парк, где я всегда привожу мысли в порядок, – он легко улыбнулся, но на его измученном лице она смотрелась неестественно. – Если не против, я хотел бы проводить вас.

      Анника неожиданно остановилась. Её бросало в дрожь от такой учтивости! В особенности после всего, что произошло!

      – С одним условием, – процедила она сквозь зубы.

      – Как скажите, – кивнул Ричард.

      – Вы проводите меня и отстанете, – вдруг Анника посчитала, что это звучит слишком грубо, но продолжила. – Не хочу находится в вашем обществе после вчерашнего.

      Сказанное не задело Хендерсона. Даже наоборот, когда он услышал ответ, широкая улыбка засияла на его лице. Потом он слегка поклонился, отставив трость в сторону. Анника усмехнулась, но без прежней злости.

      – Неужели вы ничего не скажите в своё оправдание? Или у вас это в порядке вещей – травить гостей и запирать в неизвестном помещении?

      – Простите, миссис Шефер, но сейчас я не могу рассказать вам всё. Понимаю, что это выглядит крайне чудовищно, но из-за ситуации с обращёнными следует быть крайне осторожными. Сейчас нельзя никому доверять, а тем более приезжему.

      – Вот как.

      Какое-то время они шли молча. Анника иногда посматривала на серьёзного Ричарда Хендерсона. Его огрубевшие черты лица так подходили к профессии врача, как и обезвоженная кожа, как и синие круги под глазами. На вид Шефер дала бы ему лет тридцать пять, но внутреннее чувство подсказывало, что она ошибалась. В целом, все жители Лавенхема, которых повстречала Анника выглядели не на свой возраст.

      – Сколько вам лет? – вдруг поинтересовалась она.

      Хендерсон посмотрел на спутницу и долго всматривался в неё, будто тоже искал ответы на вопросы. Спустя недолгую паузу, он всё же ответил:

      – Я думал, вы не готовы к разговору.

      – Я тоже так думала. Но я не могу решить для самой себя, насколько вы стар.

      – Стар, – засмеялся Ричард. – Какое грубое слово вы подобрали.

      – В вашем взгляде я не вижу ничего, что говорило бы о вашей молодости. Обычно у юных мужчин глаза горят от предвкушения чего-то прекрасного во взрослой жизни. А у вас же наоборот, потухшие, словно вы разочаровались во всём мире.

      Анника говорила это, зная о чём идёт речь. Ведь именно такую картину она видела каждый день в зеркале. И до смерти, и после.

      Хендерсон никак не отреагировал. Или так показалось Аннике, ведь доктор продолжал смотреть вперёд сквозь проходящих мимо людей. Но прежде, чем ответить, он с трудом сглотнул ком в горле.

      – После того, как появились обращённые, которые поубивали ни один десяток людей, я даже не знаю, о каких горящих глазах вы говорите. Среди погибших были и те самые юные мужчины с жаждой жизни. Я находил их уже с тенью смерти на лице. Моя работа связана со смертью, – он снова ненадолго замолчал. – Я не имею права быть другим.

      – Но у вас же есть семья? Дети?

      – Вы так пытаетесь узнать моё положение? – смешок вырвался