Следопыт и Рыцарь. Артемий К.

столовая и виднеющаяся впереди кухня без двери. Храму действительно требовался ремонт.

      Торн присмотрел, где раздавали еду, и собрался взять себе самую маленькую из мисок со столь же малым ломтиком хлеба. Не вышло.

      Из толпы вынырнул тот самый юный жрец. В руках парнишка умудрялся свободно держать две миски, кувшин с водой и половину буханки свежего хлеба. Расторопности ему было не занимать.

      – Присаживайтесь! Позволите с вами поужинать?

      – Конечно, благовестник! Для меня честь разделить с вами трапезу!

      Торн понуро заглянул в миску. Оттуда маняще выглядывала рассыпчатая перловая каша до самых краёв. Ещё и с кусочками курицы. Жрец положил солидную порцию. Незаметно глянув в соседнюю миску, рыцарь подметил, что себе юнец отсчитал куда меньше.

      – Называйте меня просто Со̀ммер.

      – Благодарю! Я Торн.

      Они обменялись кивками и взялись за ложки.

      – Эс обмолвилась, вы с севера. Из Лиственной долины?

      – Угу.

      – Позволите спросить, в вашем краю почитают Аивэму?

      Торн отпил из кувшина. Он любил всех богов. Но, как и всякий мирской человек, особенно чтил тех, чьи вотчины охватывали его жизнь. В рыцарской доле таких было двое. А у земляков?

      – Пожалуй не достаточно крепко. Люд шлёт ей благодарности во время сбора урожая и праздник середины лета многие празднуют. Однако домашние алтари владычицы природы найдутся не во многих домах.

      – Печально-печально. Кого же больше всех почитают жители долины?

      – Явэлера. Как и везде, полагаю. – Соммер согласно кивнул. – И Горртена.

      – Из-за улонарцев?

      Торн не спешил с ответом. Его попросту не нашлось под рукой. Он никогда не задавался таким вопросом. Ни прямо, ни случайно.

      В Лиственной долине истово любили и почитали бога доблести, справедливости и битвы. В богатых домах имелись поразительные идолы, в бедных скромные небольшие алтари. Такой был и у них дома. Дед с отцом каждое утро подводили к нему юного Торна для свершения молитвы. Покинув родительский дом, он устроил алтарь у себя дома. Отдал немалые деньги за идола редкой красоты и умелости исполнения. Слава богам, жалование позволяло. Но насколько крепко верил? Сам по себе, в глубине души? Крепко! Никогда не сомневался! Однако ответ на свою веру получил лишь восемь месяцев назад. Тогда он почувствовал руку Горртена на своём плече.

      Улонарцы разграбили тройку пограничных деревень. Верные Беарам лорды стерегли границу, да сама земля не давала себя надёжно стеречь. Леса и болота, пройти по которым уже подвиг. Лишь местные безошибочно знали, куда ставить ногу и по каким тропкам идти. Только сколько из них пошло в войско? Или хотя бы в проводники? Супостаты же жили на болотах отроду. Вся их отчизна, будь она десять раз проклята, одно сплошное болото. Не устерегли, в общем.

      Наразбойничавшись, улонарское отродье рвануло домой. Король их нэйрвскому государю ответил как всегда:

      «Неконтролируемая вспышка злобы, кою всенепременнейше расследуют и воздадут