Следопыт и Рыцарь. Артемий К.

тот же вопрос. Начавший обрисовываться ещё со вчерашнего вечера. Но озвучивать его ни один из них не стал.

      – Я сейчас в храм, подсоблю с ремонтом. Пойдёшь со мной?

      – Нет уж, изволь без меня.

      – Есть дела поважнее?

      – Не, до вечера свободен как небо. Но тратить время на ремонт какого-то храма мне не сдалось.

      – Язв тебе полон рот! Как можно так богов оскорблять?! – Очи рыцаря распахнулись столь широко, будто были готовы занять всё лицо.

      – Не припомню, чтобы оскорблял богов. – Вельд вмиг стёр с лица ранее непокидавшую его улыбку.

      – Храм – святейшее место! Дом поклонения и почитания…

      – По-твоему богам важно, чтобы им поклонялись вот в этом-то особом месте? Чтобы их почитали, непременно сидя в тех стенах? Они создали целый мир, полный удивительных мест, созданий и кто ещё знает чего. Сдались им эти твои храмы.

      – Заботясь о храмах, мы показываем своё почтение. Свою любовь и непоколебимую веру в них.

      – Ой ли? Что будет краше неукротимой Аивэ̀ме? Если я в храме посижу или напою страдающую от жажды зверушку? Чем я больше выражу почтение к мудрейшему Кримманду̀? Что лишний час потрачу на молитву или что поучу деревенского паренька читать?

      – Ты путаешь горячее с вкусным. Благие дела милы богам. Разумеется, они хотят, чтобы каждый свершал их как можно больше. Походом же в храм мы показываем, что готовы чем-то пожертвовать ради них. Готовы дополнительно выразить свою любовь. Когда я защищаю слабых, я делаю благое дело, как велят наставления Горртена, а когда хожу молиться в храм, показываю, как я люблю самого Горртена.

      – Конечно, всемогущим и всеведущим никуда без твоей любви. – Усмехнулся Вельд, вновь возвращая хитрую улыбку. – Шагай в свой храм, а я пойду, искупаюсь. Богиня любви велит заботиться о чистоте своего тела.

      Торн раскрыл рот, дабы возразить, но передумал. «Невежа следопыт! Пусть живёт, как хочет. Вот прибудет подмога, наконец отвяжусь от него»

      Несмотря на решительное заявление закрыть глаза на воззрения Вельда, всю дорогу Торном владело возмущение. Причём в равной степени душу терзали как сами помыслы следопыта, так и полное непонимание напарником, насколько они ошибочны. Ни шумный город, ни прелестные личики актрис и исполнительниц не сумели отвлечь от искрящихся дум. Вконец пресытившись ими и желая как можно скорее избавиться, Торн незамедлительно взялся за работу, едва переступил порог храма. Даже с Дунманом поздоровался быстро и коротко.

      Работы оказалось много. Рыцарь радостно воздал хвалу богам, имея великий простор занятий, способных очистить голову от лишних мыслей. Однако быстро наступил на горло собственной песне, поняв, что для него радость, то для жрецов и горожан расстройство. Затем же вновь воодушевился, признав, что обилие работ дарует ему полную чашу возможностей принести людям пользу.

      Умелых людей нашлось в достатке. От Торна же потребовалось сугубо то, о чём упоминал Дунман – сила. Ни кому из благовестников и сердобольных горожан попросту не хватало силы в одиночку