Перебои, переливы. Галина Чернышова

мыслеположен,

      На самом деле, дождь. Не навсегда.

      Забудется тоска угрюмых окон,

      И солнца золочёная звезда

      Взойдёт невероятно одинокой.

      Лето город выжигает

      Лето город выжигает,

      Выживает суета.

      Воробьиные раздраи,

      Тягомотная верста.

      Тянет рельсы серебристо

      Путь трамвайный до депо.

      Солнце в бликовом монисто

      В небе ярко-голубом.

      Шум сварливый автотрассы,

      Фонарей остывший взгляд.

      Море – людно. Разномастно.

      Тут вперёд. А там назад.

      И кипит под крышкой летней,

      С дымом реденьких ветров,

      Блюдо жизни многолетней

      Под присмотром облаков.

      Шарм бетонный, шик витринный

      И гламур цветочных клумб.

      Выплываю субмаринно

      До работы. Не Колумб.

      По маршруту дом и офис,

      Офис-дом – часам к шести.

      Неочёмных мыслей профи,

      Жара киплого среди.

      Тянет жилы интернетно

      Бесконечно долгий день.

      Вдруг – да дождик неприметный

      Или птичья дребедень,

      Чтоб слегка разнообразить,

      Свежим чувством окропить

      Жажду бестебяшных Азий,

      Под провинциальный бит.

      К тебе сорваться – сбросить со счетов

      К тебе сорваться – сбросить со счетов

      Обрыдлый быт, вальяжную тоскливость.

      Под дудку удалённых облаков,

      Под солнца оседающего милость

      Поддаться грёзам выбывших ночей

      Из строя снов – спокойных и несладких,

      Презрев любви напыщенных речей

      Сказать по-русски – чувственно и кратко,

      Приписывая вечность ко всему,

      Прописанному в сердце близко-близко,

      Надеяться на всё не по уму,

      Со страстью убеждённой анархистки

      Обнять тебя, чтоб сдался серый флаг

      На милость стяга омутной лазури…

      Но помешает дождь – небесный баг —

      Остудит до бла-бла в литературе.

      Прогоркнет боль на ссадине стиха

      Прогоркнет боль на ссадине стиха,

      Пора пить чай – имбирный и лимонный,

      Когда бы ночь вальяжна, но тиха

      Накрыла снами, стала заоконно

      Тихонько шелестеть о лучших днях,

      По ветру распуская обеззвучье,

      Тогда бы я, с блаженством на паях,

      Взлетела с чернозёмной томной кручи

      И ухватила птицу за перо,

      А может, невесомо прикоснулась…

      Но лупоглазит лунное зеро,

      А истина, как сердце – за Мерло,

      И боссаноешь в полночи июля.

      Припекло

      В фаворе лето. Жжёт жара.

      По-пионерски

      Готовы тополя рвать воздух в пух и прах.

      Чернеет горизонт в дали мессионерски,

      Где галкой – птицы уморённой взмах.

      И надо бы себя пристроить

      к беглой