Мятеж. Ханна Мэтьюсон

легко сделали ставку на пару других участников, готовых аккуратно – очень аккуратно – помочь Олливану выставить правление Фиска неэффективным.

      – Айван Гофф считает, что изгнание в принципе не должно быть формой наказания.

      На лице Льва появилось странное выражение.

      – Наряду с дружинниками на улицах, централизованной властью, капитализмом, всей верой народа в оракулов…

      Вирджил сочувственно кивал.

      – Я не могу сказать, что согласен с большинством из того, что он хотел сказать, но у него есть много интересных идей.

      – Вирджил подтвердит, что наш разговор с Айваном стоил мне трех часов жизни, Олливан. Трех часов.

      Представив это, Олливан подавил улыбку. Лев никогда не интересовался ничем более серьезным, чем бильярдный турнир. Удивительно, что они с Вирджилом были так влюблены друг в друга.

      – Мне жаль, что тебя заставили так страдать, – сказал он, игнорируя возмущенный двусмысленный взгляд Вирджила. – А Олден и Брэсвелл?

      – Были куплены обещанием снова наполнить бар запасами виски со змеиным ядом. Они с большим нетерпением ждут. Тебе лучше сделать это первой статьей в новом бюджете.

      Десять голосов для победы.

      – Я должен составить бюджет?

      Лев рассмеялся.

      – Ты должен сделать много вещей. Включая два дополнительных благотворительных задания каждый месяц в течение всего срока полномочий, которые ты будешь делать за других членов Общества.

      Воля к жизни покинула Олливана, и он откинул голову назад.

      – Я соглашался максимум на одно дополнительное ежемесячное благотворительное задание.

      – Ну, Кива, как оказалось, уже не так тобой увлечена, так что нам нужно было импровизировать, – сказал Вирджил. Он задумчиво наклонил голову. – То, что ты никогда не сомневался в пределах своего обаяния, многое о тебе говорит.

      – Кива, – задумчиво произнес Олливан. Он никогда не принимал ее ухаживаний и все же чувствовал себя обделенным. – Но видела ли она мой новый шикарный шрам?

      – Ленникер очень благодарен за… что бы ты там для него не сделал.

      Лев пожал плечами.

      – Я упомянул о том, что за ним должок, и он согласился на все прежде, чем я смог закончить говорить. Затем он исчез. Просто перенес себя куда-то.

      – Возможно, он боялся, что я рассказал вам все об инциденте с восьмидесятилетней шарлатанкой-телепатом, которая как-то вынудила его, пьяного, просить ее руки. Нам было по семнадцать, и я как раз вовремя вытащил его из часовни. Но, конечно, все это лишь могло бы быть.

      Семь голосов для победы.

      – И, э-э, менее честная тактика…

      – Шантаж? – невозмутимо спросил Вирджил.

      – Знаешь ли, в таком тоне нет необходимости. В уставе совершенно четко не упоминается, что шантаж избирателей противоречит правилам.

      – Да, я помню, как ты уверял нас в этом факте. Что мне все еще интересно, так это когда и как у тебя накопилось так много грязи про всех и каждого.

      Олливан