Мятеж. Ханна Мэтьюсон

снова жить в Уизерворде. Дедушка был вынужден согласиться. Я думаю, он захочет вернуть свою комнату.

      Дверь захлопнулась прежде, чем она закончила говорить. Наступившая тишина была самой одинокой из всех, что Кассия когда-либо слышала. И тут она вспомнила.

      – Кто вернулся? – раздался голос.

      Вайолет упала на бок и была наполовину скрыта подушкой, в которую Кассия кричала. Ее тихий голос словно заживил рану, которую открыла Алана. Каким бы глупым это ни казалось Кассии, это лицо не было свидетелем ее унижения этим вечером, и оно в любом случае не отвело бы глаз. Это было лицо человека – или вещи, которое даже не знало о существовании Олливана Симса.

      – Мой брат, – сказала Кассия кукле. Она подняла ее и посадила к себе на колени. – Мой брат вернулся.

      Последовала пауза, и Кассия почти положила куклу обратно, как вдруг та ответила:

      – И это заставляет тебя грустить.

      Это то, что чувствовала Кассия? Она едва знала своего старшего брата. Возможно, они были близки до того, как ее отдали на воспитание метаморфам, но Кассия была слишком мала, чтобы помнить. С тех пор Олливан никогда не проявлял к ней интереса, хотя Кассия была уверена, что в какой-то момент в далеком прошлом она этого хотела. По мере того как они становились старше и интересы Олливана сузились до строго определенных вещей, которыми он, в общем-то, не должен был заниматься, ее визиты домой в основном происходили в его отсутствие именно по причине того, что она не хотела с ним пересекаться.

      А потом, год назад, он показал всем, кем является на самом деле.

      – Нет. Не грущу, – сказала Кассия кукле. – Сержусь.

      – Сердишься?

      – Он… он теперь, звезды его побери, президент Общества молодых одаренных чародеев! Президент.

      – И ты хотела бы, чтобы это была ты.

      – Нет!

      Кассия положила куклу обратно на гору подушек, подальше от своих трясущихся рук.

      – Это абсурд. Я бы никогда не стала президентом. Даже если бы я могла попасть туда с самого начала. Но ты бы видела его лицо. Его высокомерное, ухмыляющееся, полное ненависти лицо. Он даже не хочет быть президентом, просто решил сделать это назло дедушке. У него, вероятно, была дюжина других коварных планов, как избавиться от изгнания, и он выбрал тот, в котором мог бы выставить себя на всеобщее обозрение.

      В перерывах между словами своей тирады Кассии не хватало воздуха. Когда она набрала полную грудь, у куклы наконец появился шанс вставить слово.

      – Он изгнанник.

      – Именно. Три часа назад мерзавец был изгоем, а теперь… в общем-то, ничего удивительного. Не имеет значения, что он сделал. Потому что он Олливан.

      Она насмешливо фыркнула.

      – Может быть, мне тоже следует отправиться в изгнание, и тогда они примут и меня тоже.

      – Ты хочешь вступить в это… Общество молодых одаренных чародеев?

      – Нет. Возможно.

      Кассия потерла глаза и вздохнула, признавая поражение.

      – Да. Я хочу