Исключительно твой. Юлия Резник

янтарь его глаз темнеет… И я тону в нем. Да блин! Надо же.

      – Давай так. У меня поблизости машина. Там есть эластичный бинт.

      – Танюшке панамку бы, – вздыхаю. – Да и не дойду я до машины, где бы она ни была.

      – Я донесу, если позволишь. А насчет панамки…

      Марат снимает бейсболку с головы, регулирует застежку и водружает ее на голову с обожанием глядящей на него девочке. Танюшка смущенно улыбается. Слышатся приближающиеся голоса. Это девчонки возвращаются с пляжа. Увидев меня, сидящую на земле, начинают ахать и причитать. Спрашивать, что случилось. И мимо Марата, конечно, не проходят вниманием.

      – Да все нормально, – отмахиваюсь я. Опираясь на руку, пытаюсь встать. В этот раз чувствую себя увереннее. Может, и получилось бы как-то доковылять до базы. Но проверить это мне не приходится. Потому что Марат подхватывает меня на руки.

      – Ч-что ты делаешь? – вскрикиваю я, рефлекторно вцепляясь в его крепкую шею. Окружившие нас девки синхронно стонут, обмахиваются руками, поднимают большие пальцы вверх, с намеком поигрывая бровями. Дурочки.

      – Несу тебя. Танюш, давай-ка, ты вперед беги. Только под ножки смотри, ладно?

      Танюшка быстро-быстро кивает. Кепка подпрыгивает в такт. Идем чуть в гору, переступая через корни, как через искусственные препятствия. А он в хорошей форме. Даже дыхание почти не сбилось. Только немного вспотел, отчего его аромат стал как будто еще острее и на удивление приятнее.

      – Вот же! Надо брелок достать. Сможешь встать на одну ногу?

      – Конечно.

      Марат медленно ставит меня на землю. Я стекаю вниз по его телу. Между нами искрит… Голова кругом. Для устойчивости сжимаю пальцы на предплечье Марата. Тачка у него приличная, но без изысков. Хороший Джип. На подножку мне не взобраться, поэтому Марат снова меня, как ребенка, подхватывает и усаживает на сиденье.

      – Ты не представилась.

      – Афина.

      – Афина, – перекатывает на языке, зажмурившись. – Очень красивое имя. Кто придумал? – достает аптечку.

      – Какая-то тетка в роддоме, куда меня подкинули, – защищаясь, по привычке включаю стерву. Марат хмурится. Осторожно ведет пальцами по моей щеке. Я как под гипнозом. Понимаю, что надо его одернуть, но язык не поворачивается.

      – Мне жаль, – шепчет он, осторожно касается моего лба губами. Если глаза не врут, ему как будто правда не все равно. И это один черт так манит. Даже несмотря на то, что я уже давно проработала свое прошлое и вроде даже смирилась с ним.

      – На самом деле мне еще повезло. В детских кошмарах мне снилось, что меня назвали Дрезиной.

      Марат откидывает голову и смеется. Смотрю на него и ловлю себя на том, что тоже улыбаюсь. Впервые… за сколько, кстати? Почти за год?

      – Значит, ты тоже росла в интернате?

      – Угу.

      – А теперь в нем работаешь?

      – Да нет. Я… так, на подхвате, – ухожу от ответа. Марат профессионально бинтует ногу. Танюшка с любопытством следит за плавными движениями его рук. – А ты как здесь очутился?

      – Проездом, – пожимает широкими плечами. – Думал искупаться в озере, а