Жених и невеста. Анатолий Никифорович Санжаровский

на дубах…

      – Ах ты Господи! Она, знаете-понимаете, помирать наладилась… Марьянушка, да… Не смеши ты, любушка, гусей! Золотосвадьбу отплясали. До бриллиантовой безо всяческих там загсов допрём!

      – Враг с тобой, тиранозавр! Стал быть, ты и ноне не кладéшь мне согласности произвесть в закон всю нашу жизню? Стал быть, ты и нонь бьéшь клинья не пойтить?

      – Марьянушка! Ну что я скажу?.. – Жёлтым от курева пальцем Валера трогает небритую щёку.

      – Тогда я, молчун ты нескоблёный, искажу. Сто разов говорила я те про загс. А в сто первый – ни за какие блага! Скоко можно перевешивать старые портки на новые гвоздки?

      – Марьянушка! Да ну тя к монаху! Ты чё это надумала?

      В голосе у него всполох. Опаска.

      – А припёк, истиранил душу – и надумала. Деньжата, хоть и малые, а тутоньки, – кладу руку к груди, где на кофтёнке у меня карманишка исподу прилажен, – до Воронежа хватя. Не пойди вот ноне – к Колюшкý уеду. Колюшо́к завсегда – в ночь, в полночь – тёплыми руками встрене, за стол присогласит и соснуть даст где. Матернее сердце в детках. А и детское не в камне… Мамушка я ему, не тётка какая проезжая… А ты бо́лей меня не увидишь, не заявись только нонеча в загс. Не знаешь сам дорогу – люди добрые скажут!

      И с тем пошла.

      Иду я, иду, а сама глаз от слёз не разожму.

      На что отважилась бабака. Может статься, в последний раз у себя на подворье. Дурочка я страшная. Уж что надумаю – костьми паду, а то и сотворю.

      Вышла я на свою на Рассветную аллею.

      Навстречу мне люди. Говорят, смеются. Знакомый кто покажись на глаз – издаля бегу в сторонку куда. Не видали только чтобушко моих слёз…

      Летала я по задам-огородам, летала-горячилась да и устала хорониться. Выправилась на тротуарчик, без вы́плачу пошла себе втиши со своей старенькой поводыркой, кривенькой клюкой, в загсову сторону; не плачу уже, а так, молчу, молчу и иду.

      А благодати-то что вокруг!

      В полной ясности осень добирала октябрёвы деньки.

      В чистом небе жило солнышко. Воля тепла на диво крепенько так ещё держалась; вместе с тем знаешь, хоть оно и тепло, а холода подобрались уже к нашей сторонке близко, не сегодня-завтра наявятся…

      Последние листья с дерев по́часту ложатся под ноги.

      В боязни мне ступать по жёлтым от старости листочкам. Обхожу…

      Иду я себе, иду и вижу уже себя со стороны.

      Вижу молодой…

      2

      Удалой долго не думает.

      В молодые лета я была видная из себя.

      На личность белая, в ладной кости широконька да крепонька. Парубки вкруг меня хороводились, ровно тебе комары мак толкли.

      А бедовая что! Неробкую душу вложил в меня Бог. По праздникам на игрищах я не особо-то конфузилась мужеской нации. Где борются, там и я. Совестно вспомянуть, и самой кортело поборюкаться. Помани только какой из хлопцев – изволь! И редкий кто из однолетков мог меня сбороть.

      А затей кто из беспутных ухаживателей непотребство какое, так я оплошку не дам. Я ему, чичисбею, та-ак