Записки влюбленного солдата. Гектор Мало

и спросила:

      – Ты приехал ко мне, потому что случилось что-то серьезное?

      – Но, мама…

      – Я ждала тебя.

      – Значит, ты все знаешь?

      – Ничего я не знаю. Но когда стало известно, что объявлена война, у меня возникло предчувствие, что и тебя заберут в армию.

      Я поспешил воспользоваться ситуацией и показал ей телеграмму господина де Сен-Нере. Мать молча прочитала, но, когда она вернула мне телеграмму, я увидел, что в ее глазах стоят слезы.

      – Прости, дитя мое, мою нечаянную слабость. Я всего лишь женщина, а у женщин чувства проявляются не так, как у мужчин. Смысл моей жизни заключается в преданности тем, кого я люблю, ну а вы, мужчины, понимаете долг по-своему. Полагаю, что, если бы был жив твой отец, он бы одобрил твое решение, а значит, и я не могу сказать, что ты совершаешь ошибку. В тебе течет кровь солдата, а когда солдат слышит сигнал тревоги, он должен быть верен своему знамени. Я знаю, что по этому поводу думал твой отец, а ты его сын, и, хоть он не воспитал тебя, все равно ты стал таким, каким он хотел тебя видеть. Не беспокойся и не расстраивайся из-за того, что я расчувствовалась, когда все поняла. Я твоя мать и никогда не встану на пути твоего стремления исполнить свой долг.

      Бедная моя мать, если бы она знала, сколь мало повлияло на мое решение чувство долга и сколь мимолетны были мои мысли о родине! Но кто тому виной? Я принадлежу к такому поколению, которое никогда не воспитывалось в духе патриотизма, а ведь это благородное чувство не может внезапно, в один прекрасный день, зародиться в душе человека. Родину начинаешь любить, когда ей служишь. Точно так же обстоит дело и с землей: ее начинаешь любить, когда сам, своими руками, эту землю обрабатываешь. Но за все годы имперского правления французский народ попросту отвык «пахать» на благо своей страны. Он, словно беспечный землевладелец, сдал принадлежавший ему земельный надел в аренду, и заботило его все эти двадцать лет лишь одно: собственное благополучие. Отдавая свои голоса на выборах, люди словно выдавали расписки в том, что они все получили сполна, и даже дарованное французам всеобщее избирательное право так и не смогло вывести их из состояния глубокой апатии.

      – Знаешь, – сказала мать после паузы, – пока не закончится эта война, я постоянно буду думать о том, что мой сын служит под началом благородного честного человека. Это придаст мне силы. Какое счастье, что полком твоего отца командует господин де Сен-Нере. Он полюбит тебя так же, как любил своего друга, твоего отца.

      Мать вообще никогда не говорила о том, что ее беспокоило или причиняло страдания. Это было не в ее характере. До конца дня она больше не произнесла ни слова о моем скором отъезде. Чтобы отвлечься, она решила проконтролировать затеянные ею строительные работы и попросила меня проводить ее. Я отправился вместе с ней, и со стороны казалось, что мы просто вышли на прогулку и так же будем гулять завтра и во все последующие дни.

      – Вот вернешься и увидишь, что у меня получилось, – говорила мать по пути.

      Мы