Время вороньих песен. Мара Вересень

помочь и посоветовать. Этак ко мне полгорода с визитами явится, как я потом оправдаюсь? Так, свое почтение и желание оказать поддержку изъявили портниха, жена пекаря, жена бакалейщика, еще чьи-то жены, будто мужчин на Звонца не водилось, и ведьма. Последнюю я запомнила только потому, что она, войдя, не стала заверять о своем ко мне расположении.

      – Чаю? – вместо приветствия проговорила полноватая, но эффектная темно-рыжая мадам.

      – Очень вряд ли. Я даже не знаю или он у меня есть.

      – У меня есть, – заявила гостья, сверкнув шальными желто-зелеными глазами, и добыла из сумочки мешочка емкость, похожую на термос.

      Вот после этого я и поняла, что она ведьма. А еще после чашки (добыла прямо из одного из чемоданов) невероятного ароматного сбора, от которого разом сил прибыло. Сидели мы все на тех же чемоданах.

      – Тоже советы давать будете? – поинтересовалась я, опираясь на опыт общения с предыдущими визитерами.

      – А вам надо?

      – Пока нет.

      – Ну вот понадобится, тогда и спросите.

      Уходя, она сообщила, что термос, как станет не нужен, а желание пообщаться появится, можно вернуть в дом напротив, тот, что с зеленой крышей. И входную дверь предложила запирать хотя бы на щеколду.

      Единственный совет (!) за последние несколько часов, которому я тут же последовала, и гости сразу закончились.

      2.6

      Задний двор меня потряс. Было что-то инфернальное в колышущихся в сумерках простынях. Мягко отсвечивал полог, тот что “от дождя и согревающий”. Так и не прекратившийся дождь шелестел где-то поверх и пускал по энергетической завесе круги сполохов. Я будто на дне пруда сидела. Рыбой. Вяло шевелила плавниками и рот открывала беззвучно…

      …потому что у меня здесь нет голоса, и потому что от меня к тому, кто говорит, тянутся призрачные нити. Они становятся плотнее, я начинаю разбирать слова, но по-прежнему не могу говорить. Мне приказывают, и я подчиняюсь. Открываю рот и беззвучно…

      Очнулась, сидя на полу спиной к двери внутри лавки. Сердце билось в горле. Никогда прежде это не приходило до того, как я усну.

      Сейчас бы чаю. Того, что Бальца заваривала.

      На задний двор можно было пройти узким коридором, нырнув в дверцу под лестницей, которую я сразу приняла за кладовку. А глубже за прилавком обнаружилась еще одна комната, тоже почти без пыли. Там был диван, кресло, чайный столик и пустой стеллаж со стеклянной витриной. И комодик, где обитал сервиз и чайник. Комната для постоянных клиентов? Да какая разница…

      А ничего такой диван, приятный, посижу здесь немнож…

      Грохот в дверь был такой, что я вскочила раньше, чем проснулась. И наверное поэтому в панике не вписалась в дверной проем, а в косяк – вписалась. Бровью. Кожу ссадила до крови. Если будет синяк, даже попенять не на кого теперь – Огаста-то нет. Стол обошла с опаской – а вдруг боднет или ножку подставит. Мебель бывает очень коварна, когда не с той ноги встал, а у меня и выбора никогда толком нет.

      Над засовом на двери имелась цепочка, позволяющая дверь открыть