Время вороньих песен. Мара Вересень

затлел оранжево красный сполох, постепенно вытягиваясь в длинный светящийся хлыст. И он прошел вперед.

      Я, уставившись на него во все глаза, дернулась следом, но он удержал меня на пороге.

      – Дом долго был запертым, пусть контур не тронут, но его давно не обновляли, мало ли что может пролезть или пролезло и затаилось до того, как контур ставили.

      Убедил. Гуля я однажды сама видела, больше не хочу. Правда, я тогда так и не поняла, кто был от встречи в большем шоке: я, от того, что он на меня из-под рухнувшей поленницы выскочил, или он от моих воплей, на которые даже Огаст среагировал, высунувшись с балкона – высокое двустворчатое окно в кабинете на него выходило и оттуда хорошо просматривалась часть заднего двора. Я, впредь зарекаясь от посильной помощи по хозяйству, швырнула в отвратную тварь поленом – в гуля, до балкона мне было бы не добросить – и быстро забралась вверх по приставной лестнице, напрочь забыв, что у меня где-то что-то болит, не гнется или хромает.

      Другая нежить или разного рода восставшие мне встречалась только на страницах книг. Имелись какие-то смутные воспоминания о не-мертвых слугах, но настолько состоятельных семей в Кронене не было, а о Нодлуте вне стен “Сада благодати” я помню ничтожно мало.

      Феррато отсутствовал довольно долго. Не понятно почему, так как с виду в доме особо не погуляешь, размах не тот. Но мы с молчаливым возницей и его не менее флегматичной лошадью терпеливо ждали. Потом ставень на полукруглом окне второго этажа вздрогнул, раскололся надвое по центру (а я думала он сплошной!) створки медленно распахнулись и по очереди рухнули вниз. Одна прогрохотала по краю левого эркера и завалилась в бурьян, вторая, натужно скрипя, съехала по фасаду, смяв козырек над крыльцом, и разбрызгала щепки с дощечками по дорожке справа. В окне появилось сконфуженное лицо вампира. А вскоре явился и весь он, с паутиной на плечах и с хлопьями пыли в темных волосах. Глубоко вдохнул, сморщил нос и оглушительно чихнул несколько раз подряд. Что-то кракнуло. Меня толкнули под навес, а сверху глиняным дождем обрушилась часть черепицы.

      – Будьте здоровы, – запоздало пожелала я.

      – Я пришлю кого-нибудь починить вам крышу, – устыдившись своей разрушительности, отозвался Лайэнц.

      – Думаете, поможет?

      Не знаю, как часто краснеют вампиры, но вот этот конкретный при мне уже в который раз.

      Я отошла в сторонку, чтобы не мешать мужчинам внести вещи, которых внезапно оказалось довольно много, а не только тот гроб-чемодан с моим гардеробом. Создалось ощущение, что Бальца начала собирать меня к отъезду едва ли не в день смерти Огаста. А может еще раньше. Знала же она о моем в тайнике под подоконником?

      Подобралось желание подобрать юбки и сбежать, но сами понимаете какой из меня бегун, да и свидетелей стало значительно больше. Соседи подтянулись. Сначала с любопытством заглядывали в темное нутро дома, а потом переключались на меня. Есть ли среди них тот, кто с сорняками воевал?

      Собираться