Слишком поздно для «прости». Ольга Емельянова

мистер Питерсон! – ощутимо сдувшийся голос Сэма был пущен куда-то за плечо итальянца.

      – Здравствуй, Беннет, – донеслось из-за спины, и чьи-то костлявые пальцы сжали локоть Марино, – Пойдём со мной, Джо. Надо поговорить…

      Кабинет начальника «Park Row Construction Company» действовал усыпляюще. Огромное окно по ту сторону плотно сомкнутых жалюзи было закрыто, и от стоячего пыльного воздуха всё здесь казалось декорациями музея древности с главным экспонатом – тридцатисемилетним аналогом американского руководителя (если верить табличке на столе).

      Будучи старше Джованни всего на пять лет, Питерсон выглядел на пятьдесят, кряхтел на семьдесят два и ненавидел всё новое на девяносто три. Помимо прочего сухой и долговязый, словно гриф, он обожал затаскивать невинные жертвы в кабинет, чтобы поклевать немного нежной мозговой мякоти. Сегодня на обед у стервятника был Марино, блюдо значилось в меню под названием «сто одна причина, почему ты не станешь старшим специалистом».

      – Ты мне нравишься, Джо. Но твоя биография…

      Узловатые пальцы перелистнули страницы пожелтевшего досье, и шеф погрузился в чтение, не замечая ни развязную улыбку Марино, ни опасный блеск его глаз.

      – А что не так с моей биографией?

      – Итальянец…, – Питерсон поморщился и с ещё большим презрением, словно сами звуки вызывают у него тошноту, добавил, – Сицилия?

      – Неаполь.

      – И давно вы у нас, в Нью-Йорке?

      – Насколько мне известно дольше, чем Вы.

      Пауза.

      – Братья-сёстры?

      – Старший брат погиб на войне, – традиция американцев считать семьёй только родных братьев и сестёр оказалась как нельзя кстати, равно как и традиция видеть героя в каждом погибшем на полях сражений.

      – На чей же стороне он воевал? – соблаговолив, наконец, поднять взгляд на собеседника, Питерсон тут же осёкся.

      – Шучу-шучу. Очень похвально… Женат?

      – В досье это указано.

      – Джо, не пойми меня неправильно. Я всего лишь пытаюсь хоть за что-то зацепиться, чтобы твоё личное дело заслуживало той должности…

      Марино разглядывал бугристые вены, вспухшие под костяшками пальцев, и тайно молился Мадонне, чтобы эмоции не позволили ему делом доказать родство с собственным отцом.

      – Сколько ты у нас уже работаешь? Больше семи лет?

      – Мистер Питерсон, – не выдержав, Джо поднялся, – я не юная леди, чтобы ублажать меня предварительными ласками. Назовите условия и суть сделки, а я подумаю, стоит ли соглашаться.

      Гриф взглянул на Марино так, словно тот внезапно материализовался в кабинете обнаженным. Гримаса неприязни и шока намертво прилипла к сморщенному лицу, и всё же Питерсон поостерегся озвучивать мысли, равно как и смотреть любителю прямых разговоров в глаза.

      – Ладно, иди, – буркнул он, активно шелестя документами, – Работай.

      18:17

      Работай патрульные Нью-Йорка с покойниками также усердно, как с