Доживем до понедельника. Наталья Долинина

еще и способный схлопотать своему владельцу беду!) журнал «Каторга и ссылка»…

      Илья Семенович расслабил узел галстука, повалился на диван, взял одну из этих книг. Но нет, не читалось ему…

      Глядя поверх страницы, он думал, курил и наконец, до чего-то додумавшись, резко поднялся, чтобы забрать от мамы к себе переносной телефонный аппарат. Когда он, путаясь в длинном перекрученном шнуре, направился к себе, Полина Андреевна весело окликнула его:

      – Слушай, а привел бы ты ее к нам! Ведь будет же что вспомнить…

      – Например?

      – Ну как же. Например, как ты сам жаловался, что ее глазищи мешают тебе работать?.. Как уставятся молитвенно…

      – Мама!

      – Что? Или я сочиняю! Это что-нибудь да значило, а? Уж не знаю, куда глядел этот ее парень…

      – Будет, мама, ты увлеклась, – перебил Мельников, рассерженно недоумевая (о чем это она?! что за бред!), и, потянув за собой телефонный шнур, ушел к себе, заперся.

      – Нет, обязательно приведи! – в закрытую дверь сказала Полина Андреевна. – Скажи, я пригласила…

      Разговор этот, похоже, взбесил Мельникова.

      Он лежал и смотрел на телефон, стоящий на полу, как на заклятого врага. Отвернется в книгу. Потом посмотрит опять… Пресек наконец сомнения, набрал номер.

      – Алло? Алло? – неразборчивым клекотом ответила трубка.

      Мельников, после нелепо долгой паузы, спросил:

      – Скажите, что у вас сегодня?.. Это кинотеатр?.. Нет… Странно…

      Он надавил ребром ладони на рычажки, стукнул себя чувствительно трубкой по лбу. Тот же номер набрал снова.

      – Наталья Сергеевна, извините, это я пошутил по-дурацки… От неловкости – в нелепость! Мельников говорит… Дело вот в чем… Я видел, как вы уходили зареванная… Это вы напрасно, честное слово. Если из-за каждой ощипанной вороны…

      Но трубка остудила его порыв какой-то короткой фразой.

      – Ах, сами… Ну добро. Добро. Извините.

      Он сидит с закрытыми глазами. Резко обозначена впадина на щеке.

      Пятница

      Первый утренний звонок в 8:20 дается для проверки общей готовности. На него не обращают внимания.

      Учительская гудит от разговоров, легко подключая к ним вновь прибывших, тем более что темы поминутно меняются. Кто-то между делом спешит допроверить тетради: на них вечно не хватает времени…

      – Вчера, представляете, просыпаюсь в час ночи не на своей подушке…

      – Да что вы? Это интересно…

      – Ну вас, Игорь Степанович!.. Просыпаюсь я головой на тетрадке, свет в глаза… проверяла, проверяла – и свалилась!

      – Аллочка, имейте совесть! – так обращались время от времени к химичке Алле Борисовне, которая могла висеть на телефоне все внеурочное время. Она роняла в трубку какие-то междометия, томно поддакивала, скрывая предмет своего разговора, и это особенно злило учителей.

      – Угу… Угу… Угу… – протяжно, в нос произносит Аллочка. – Угу… Кисленьких… Угу… Как всегда… Угу… Грамм двести – триста.

      Светлана Михайловна